Александр Бузгалин - СССР. Незавершенный проект

Неслучайно, что программа валютного фонда похвалила президентские (горбачёвские) директивы, авторов которых следует искать среди создателей упоминавшегося здесь проекта закона. Похвалила за то, что они взяли правильный курс на формирование рыночной экономики, но ещё привлекла внимание советского руководства к необходимости осуществления ряда «специфических мер, чтобы переход был успешным». Они обещали, прежде всего, «техническую помощь Запада», которая была нацелена всего лишь на быстрое формирование системы институтов рыночной экономики. Однако между формированием системы институтов в России и функционирующим по структурам капиталистических центров развитым капитализмом была резкая, вопиющая разница. Интеграция в мировую систему и вхождение в центр – это два круга проблем, в корне отличающиеся друг от друга [287] СМ.: Soros György: A lehetetlen megklsértése. A kelet-európai forradalmak és a Soros alapitvány, Budapest, 1991,117–120. . Эксперты из валютного фонда считали, что уже и в «технической помощи» «субстанциальную роль мог бы играть частный сектор» [288] The Economy of the USSR: a study undertaken in response to a request by Houston Summit: summary and recommendations. IMF, World Bank etc., Washington, 1990. . «Рыночная экономика, «платёжный баланс», «системные реформы» – всё это может способствовать окончательному решению проблем: «более тесную интеграцию Советского Союза в мировую экономику». Центральный Комитет также настроился на «интеграцию в мировую экономику»: в декабре предложили оказать организованную помощь, по старым традициям, крупному американскому бизнесмену русского происхождения, потомку царского министра Дмитрию фон Витте, чтобы продемонстрировать приверженность партийного руководства новым формам международного экономического сотрудничества. Встречу – с резолюцией о согласии В. Ивашко – позиционировали как проявление перехода к рыночной экономике. Вместе с тем из документа выясняется: главная цель – подчеркнуть, что иностранный, американский капитал также «поддерживает радикальные меры президент Горбачёва, направленные на стабилизацию сложившейся в стране экономической и социально-политической ситуации» [289] РГАНИ, ф. 89. on. 11. д. 67. С. 1–3. О встрече с Дмитрием фон Витте 3 дек. 1990 г. .

Исследование валютного фонда фактически предъявляло претензии и очень решительно отвергало один момент в связи с перемещением собственности: собственность трудящихся, коллективную собственность вообще. Пространно критиковали начатую в Советском Союзе (и в других восточно-европейских странах) практику приобретения собственности наёмными работниками, любую форму коллективной собственности. Исследование «Семёрки» несколько цинично замечает, что опыт других стран разочаровывает, хотя в конце 1990 года они должны были знать, что, например, в Венгрии правительство и партии всеми силами своей власти ограничивали и парализовали приобретение собственности коллективами работников, так что о разочаровывающем опыте скорее могли бы говорить сами работники. Концепция исследования по сути дела в бывшем Советском Союзе была осуществлена: новая власть оказывала предпочтение менеджерам, директорам и вообще бывшим управленцам государственных предприятий, людям номенклатуры в противовес возможности приобретения собственности рабочими, трудящимися, в ущерб им. Более поздний опыт приватизации показал, что в условиях дефицита капитала приватизация может происходить только путём самого грубого присвоения. Обман как один из способов можно было наблюдать при «ваучерной» так называемой народной приватизации, по сути соответствовавшей программе Шаталина, которая в этой области противостояла более осторожной программе валютного фонда. Любимое средство менеджерской приватизации – совместная акция госчиновника, менеджера и руководителя банка, при которой служащий государственного банка на «покупку» приносящей прибыль части фирмы по минимальной цене предоставляет максимальный кредит, а госслужащий даёт добро, и «всем» становится хорошо’. Возникает впечатление, как будто консультанты из валютного фонда – пользуясь старой марксистско-ленинской терминологией – стремились создать социальную базу для осуществлений своих программ и снова воспитать категорию «людей особого склада». Практически им подарили госпредприятия, что на (псевдо) – научном языке сформулировали так: «Крупные предприятия следует перевести на коммерческую основу, и они будут функционировать так, пока находятся в общественной собственности». Согласно программе предполагалось, что предприятия будут функционировать как своего рода акционерные общества, освободившись от «контроля государства; государственным холдинговым компаниям нужно следовать за моделью холдинговых компаний в частном секторе» [290] The Economy of the USSR: a study undertaken in response to a request by Houston Summit: summary and recommendations. IMF, World Bank etc., Washington, 1990. 27. . Дело кончилось, как известно, тем, что быстрое «избавление» от госсобственности в связи с дефицитом капитала в среде элиты вылилось в дикий делёж-грабёж (в русском сленге – прихвати-зация).

Мы помним, что Явлинский во главе своих либералов вместо номенклатурной и менеджерской буржуазии хотел иметь «настоящего» собственника, который не для себя приватизирует с помощью государства, а скупает на рынке акции (он имел в виду отечественные «инвестиционные институты» и зарубежный капитал, банки – у кого же ещё мог быть капитал?). Собственность – говорит Явлинский – следует передать «в надёжные руки». Явлинский в таком смысле был человеком международного капитала, он хотел восстановить ответственность менеджера перед «настоящим» владельцем. Только вот неясно, почему должны были новые владельцы отступать в пользу «по-настоящему крепкого» иностранного владельца, ведь тем самым система ликвидировала бы собственную социальную базу. Вновь выяснилось, что отношения собственности одновременно являются и отношениями власти. Таким образом, «хороший» капитализм Явлинского потерпел поражение из-за отсутствия объективных предпосылок. Написанное уже после поворота исследование было оторвано от действительности даже больше, чем программа Шаталина. Ведь Явлинский и сам писал, что не было (и поныне нет!) такой рыночной структуры, которая обеспечивала бы бесперебойный ход бизнеса. Возникла система, напоминающая своеобразную азартную игру: «игра» может идти только в один круг, поскольку «нет современной рыночной инфраструктуры, бесконтрольно добываются огромные прибыли, вовсе не связанные с реальным функционированием и полезностью предприятия» [291] Г. Явлинский. Уроки экономической реформы. ЭПИцентр, Москва, 1993. С. 1018, С. 58–62. . Чёрный рынок, теневая экономика никуда не делись, нормальная форма существования капитала – это стремление избежать уплаты налогов, различные технологии по отмыванию денег, бесконечное разнообразие злоупотреблений приватизации, их широкое распространение и пр. Суть новой системы в том, что нет ясных границ между легальностью и уголовщиной [292] См. P. Khlebnikov: Godfather of the Kremlin: Boris Berezovsky and the Looting of Russia. Harcourt, N. Y., 2000; В. Радаев: Теневая экономика в России: изменение контуров. Pro et contra, зима 1999. с. 5–23. Весь номер рассматривает вопросы теневой экономики. Взгляд на проблему в другом ракурсе см.: Borisz Kagarlickij: „Politikai kapitalizmus“ es korrupcio Oroszorszagban. Eszmelet, 56. sz. (2002. t61) 79–89.0. . Программа Шаталина, призванная решить функцию перестройки по «смене режима», не была осуществлена, по сути, ни по одному пункту, кроме смены собственности путём «дележа». С этим обстоятельством органично связано, что у приватизации и поныне нет общественной легитимности ни в одном постсоветском государстве, ведь новый режим в ходе присвоения собственности оказался не в состоянии соблюсти даже свои нравственные и юридические предписания. Настолько, что под влиянием катастрофического опыта смены режима Явлинский был вынужден своеобразно оправдываться тем, что «глупые» руководители перестройки испортили дело в вопросах собственности, теория будто была хороша, вот только «плохие» политики испортили дело [293] Не случайно, что Явлинский отнёсся критически к сложившейся ситуации, но пытался возложить ответственность на политиков. В Венгрии Ласло Чаба, Лайош Бокрош, Ласло Бекеши и др. придерживались «наивной» точки зрения, согласно которой с концепциями валютного фонда, шоковой терапии, неолиберальными планами всё в порядке, только «русские» (и восточноевропейцы) испортили дело. См.: Csaba L.: Pinochet Oroszországban? In: Jelcin és a jelcinizmus. Bp., Magyar Ruszisztikai Intézet, Bp., 1993. 49–66.0. ( Забавно, что сегодня, в период большого кризиса, такими же аргументами защищают неолиберальные-монетаристские догмы, утверждая, что кризис возник не как следствие неолиберализма, а из-за неправильного применения ). .