Леонард Мосли - Утраченное время [Как начиналась вторая мировая война]

Предлагаемое Иденом решение сводилось к «тройственному союзу» между Англией, Францией и Россией, основанному па полной взаимности, то есть если, например, Россия подверглась бы нападению, Англия и Франция пришли бы ей иа помощь; если Англия или Франция подверглась бы нападению, то Россия помогла бы ей. Если жертвой агрессии оказалась бы одпа из других стран Европы и она обратилась бы за помощью, то все три государства должны были бы ясно заявить, что готовы оказать необходимую помощь в полной мере имеющимися в их распоряжении средствами. При подготовке такого соглашения, возможно, возникли бы возражения со стороны Польши, но оно продемонстрировало бы Советскому Союзу понимание западными демократиями его опасений отиоси-тельно возможного заговора с целью побудить Германию к нападению на Россию.

Именно с этими соображениями Антони Иден явился па ленч к Галифаксу. Они оба были англичанами, их личные вкусы во многом совпадали, но в подходе к Советскому Союзу их взгляды совершенно расходились.

«Почему бы вам не поехать в Москву, Эдвард, во главе нашей делегации?» — спросил Иден своего преемника.

Неприятный холодок пробежал по телу Галифакса. У него, приверженца консервативного направления англиканской церкви, человека большой набожности, уже само предложение вести дела с русскими — безбожниками вызывало отвращение.

«В этом деле я был бы совершенно бесполезен, — ответил он. — Они совершенно иные люди. Абсолютно не могу вступать с ними в какие-либо отношения».

Идеи заметил, что положение, которое занимает глава делегации в государственном аппарате, должно показать русским, что англичане идут на переговоры без каких-либо предубеждений и серьезно.

«Если бы это устроило наше правительство, — сказал Идеи, — я сам был бы готов поехать. Конечно, при этом подразумевается, что меня полностью введут в курс дел и я буду точно знать, чего должен добиваться».

Галифакс ответил, что обязательно выскажет эту идею премьер-министру, и, как показалось Идену, был намерен рекомендовать такой вариант.

«Вскоре я узнал, — пишет Идеп, — что Чемберлен не согласился с этим предложением». Однако Галифакс все же заверил Идена, что для усиления английской делегации на переговорах будет послан «хороший человек». Начались самые различные предположения. Английский парод ждал. Может быть, правительство наконец стало серьезно подходить к вопросу о переговорах с Россией? Москва и Берлин наблюдали и выжидали.

7 июня 1939 года было объявлено, что Уильям Стрэнг из Форин Оффиса едет в Москву. Тот факт, что из последних четырех поездок Стрэнга за рубеж в трех он сопровождал Невиля Чемберлена во время его визитов к Гитлеру, вряд ли убедил людей в Кремле, что начнется серьезный разговор о соглашении.

Утром 14 июня Стрэнг со своим помощником Фрэнком Робертсом прибыл в Москву и направился прямо в апглий-ское посольство, где должен был присоединиться к делегации, возглавляемой английским послом в Москве Уильямом Сидзом. Именно Сидз вел переговоры (правильнее сказать, не вел, а не давал им окончательно заглохнуть) с Советским правительством с тех пор, когда в апреле Галифакс отверг предложение СССР о заключении тройственного пакта. Посол был больным человеком и, хотя делал все, от него зависящее, не мог скрыть того факта, что полученные им из Лондона указания требовали от него скорее тормозить ход переговоров, чем добиваться прогресса. Он с облегчением встретил Стрэига, потому что надеялся, что тот приехал с более серьезными инструкциями.

Такие же надежды питал прибывший в Москву новый французский посол Поль-Эмиль Наджиар; он выехал из Парижа с указанием добиться от Москвы соглашения и подталкивать англичан сделать то же самое. Когда Стрэнг вышел из своей комнаты в доме посла, он увидел, что Сидз пригласил к себе своего французского коллегу, который тут же напрямик спросил Стрэнга, действительно ли английское правительство хочет заключить соглашение с Советским Союзом или оно намеревается просто тянуть переговоры без конца.

Стрэнг заверял Наджиара:

«Мы, возможно, и несколько более осторожны, чем французское правительство, по, конечно, мы хотим создать мирный фронт в Восточной Европе».

«Вместе с Россией?»

«С помощью Советской России, при условии, что будем иметь возможность это сделать с должной предусмотрительностью и без ущерба для своего авторитета».

Что он точно подразумевал под этим, не мог объяснить даже сам Стрэнг двадцать восемь лет спустя.

15 июня Уильям Сидз, посол Наджиар и Уильям Стрэпг направились в Кремль. Это была первая встреча Стрэига с Народным комиссаром по иностранным делам СССР.

Среди сотрудников министерства иностранных дел был шпион. По иронии судьбы его звали Мартином Лютером. Он не имел никакого опыта работы в системе этого министерства, но являлся близким другом Риббентропа. Лютер имел отвратительную репутацию как в нацистской партии, так и в деловом мире, откуда он появился в ведомстве Риббентропа. Это было ничтожество, с помощью различных грязных приемов карабкавшееся вверх по лестнице нацистской партии и одновременно с этим воровавшее деньги из партийной кассы; только благодаря вмешательству Риббентропа он избежал наказания за хищение средств из партийных фондов. Лютер дважды, сначала в Берлине, затем в Мюнхене, организовывал небольшие фирмы и оба раза терпел банкротство.

Тем не менее Риббентроп взял Лютера на работу в министерство иностранных дел в ранге советника, а в 1938 году поставил его во главе «департамента Германия» Ч Риббентроп дал понять всем сотрудникам своего ведомства, что это — его первый шаг в процессе «нацификации» всего учреждения: «Я хочу иметь здесь преданных нацистов, которые будут осуществлять нацистскую внешнюю политику, вместо всех вас, почетных членов партии».

Это было сказано в адрес помощника министра иностранных дел Эриха Кордта, и тот попял, что ему следует удвоить осторожность. На службе уже нельзя было обсуждать ничего, кроме официальных вопросов, ибо Мартин Лютер все телефоны подключил в систему подслушивания. Он уже засек неосторожные заявления нескольких младших сотрудников министерства и доложил об этом начальству; если старшие чиновники уходили из своих кабинетов, то от излишне любопытного ока Лютера невозможно было скрыть содержимое ни столов, ни сейфа, ни клочка бумаги.

Эриху Кордту удалось предупредить о Лютере своего брата Тео, работавшего в немецком посольстве в Лондоне, а также проинформировать Канариса, одного из противников Гитлера.

Канарис не нуждался в напоминаниях о соблюдении осторожности. До самой весны заговорщики часто встречались у него в доме на Дианаштрассе, в южной части Берлина, но потом оп перенес встречи в другое место. Хо-