Леонард Мосли - Утраченное время [Как начиналась вторая мировая война]

«Это — отказ, — решительно заявил Молотов. — Что касается предложении, которые привез с собой английский представитель, то, как я уже говорил, они кажутся мне самыми разочаровывающими. Если вы думаете, что Советское правительство собирается принять новые английские предложения, то вы, должно быть, считаете пас дураками и простофилями!»

Затем Молотов сказал, что, если правительства Англии и Франции не готовы сделать в отношении Латвии, Эстонии и Финляндии то же самое, чего эти правительства добиваются от Советского правительства в отношении пяти покровительствуемых ими стран, тогда было бы лучше отбросить эту идею о предоставлении гарантий другим государствам и ограничить договор прямым соглашением о взаимной помощи, который бы вошел в силу только в случае прямого нападения агрессора на территорию Великобритании, Франции или СССР 45 45 Стрэнг не приводит истинных причин колебаний Англии. Подписание такого договора дало бы Советскому Союзу, как и Франции и Англии, право определять, когда Германия действовала как агрессор. Англичане предоставили такое право- Польше, однако с точки зрения Чемберлена о предоставлении его России не могло быть речи. — Прим. авт. 46 46 Советская позиция по этим вопросам ясно изложена в памятной записке от 16 июня 1939 года, врученной Народным комиссаром иностранных дел СССР послам Англии и Франции в СССР. (СССР в борьбе за мир накануне второй мировой войны. Политиздат, М., 1971, стр. 451—453.) — Прим. ред. .

Закончив эту фразу, Молотов встал. «Это все, джентльмены», — сказал оп четко и быстро ушел через дверь в другую комнату.

Француз и англичане в изумлении смотрели друг на друга. Они были предоставлены самим себе, хотя с удовлетворением отметили, что Молотов не прервал окончательно переговоры. Тем не менее, когда дипломаты выезжали с Красной площади, Стрэнг был мрачен. Он знал то, чего не знали послы: Невиль Чемберлен не хотел прямого договора с Советским Союзом.

Воскресенье 18 июня было днем коричневых рубашек в Данциге, а также последним днем работы организованного нацистами «конгресса культуры».

Всю педелю специальные поезда по ночам неслись по «польскому коридору» из Восточной Пруссии и собственно Германии 47 47 Немцам при проезде через «польский коридор» в дневное время требовались польские транзитные визы, однако при проезде в опечатанных вагонах ночьео виз не требовалось. — Прим. авт. , доставляя в Данциг сотни «туристов»; еще многих таких же «туристов» доставили лайнеры из Гамбурга и Бремена якобы для участия в спортивноразвлекательных мероприятиях. И то, что основную массу «туристов» составляли молодые люди, чувствовавшие себя довольно неловко в гражданской одежде, не вызывало удивления; да и очень немногие из них стремились скрыть, что были немецкими солдатами «в отпуске», но умалчивали, что далеко не все поедут обратно в Германию. Они толпились у художественных выставок, устроенных нацистами, сидели в пивных, где обворожительные местные девицы настоятельно уговаривали их попробовать «Данцигер голдвассер» или еще какие-нибудь другие сладкие ликеры, которыми славился «вольный город». Однако к полудню все «туристы» устремились к арене на окраине города. Именно там предстоял марш коричневорубашечников, и именно там должен был их приветствовать Геббельс.

За день до этого Геббельс уже выступал с речью, накаляя страсти против «упадка» западного искусства и «грязного влияния» еврейских художников, но поскольку перед ним была аудитория, состоявшая из писателей, художников и скульпторов, то, какие бы шоры ни были у них на глазах, Геббельс сдерживал свой гнев. Теперь же, перед стадом рядовых нацистской партии, он позволил себе пуститься в визгливые обвинения против поляков, англичан и евреев.

На всем пути от места сборища в город были установлены транспаранты: «Долой шпионов и агентов!», «Мы хотим вернуться домой в рейх!», «Мы любим нашего фюрера!» Еще один был установлен как раз напротив здания польской администрации и гласил: «Гитлер дал нам великую Германию».

Французский посол в Германии Кулондр писал в своем донесении, что речь Геббельса — важная веха в развитии немецкой политики. Тревожный характер событий, однако, не помешал ему спустя несколько дней выехать в отпуск на юг Франции. Помощник военно-воздушного атташе Поль Стэлен решил, наоборот, отложить свой отпуск и остаться в Берлине, как будто чувствовал, что он здесь понадобится. Именно он представил основную часть информации для последнего донесения посла перед его отъездом в отпуск. В этом донесении было сказано: «Здесь в Германии принимаются все подготовительные меры к войне. Генеральный штаб действует так, будто нужно быть готовым к уже определенному сроку, который, по-видимому, приходится примерно на август».

Стэлен знал, что к 15 августа в рейхе под ружьем будет находиться два миллиона немцев.

Приведет ли сложившаяся обстановка к войне? Американский посол во Франции Уильям Буллит полагал, что приведет, и был почти так же пессимистичен относительно ее исхода, как и Кеннеди, его коллега в Лондоне. Чтобы подлечить вывих плеча, Буллит прибыл в Вашингтон. Это было почти сразу после визита короля Георга VI и королевы Елизаветы. В ответ на его вопрос, подворачивали ли простыни на кровати Георга в Белом доме, раздался громкий хохот. Еще в начале года он получил письмо от Элеоноры Рузвельт, в котором опа сообщала, что король и королева Англии этим летом приезжают с государственным визитом в США, и спрашивала, пет ли у королевской четы каких-либо причуд, чтобы учесть их при размещении? Буллит поручил своему шоферу-слуге Оффи выяснить все. В конечном счете информация слуги была переправлена в Белый дом. И только позже, прочитав подробный доклад своего шофера, Буллит понял, насколько тщательно тот исследовал этот вопрос. Здесь были подробно описаны привычки фрейлин королевы, специфичные требования к прислуге и разные необходимые вещи в королевской спальне, включая добротный старомодный горшок под кроватью, а на кроватях ирландские полотняные простыни с подвернутыми у ног краями, чтобы логи их величеств не могли выскользнуть из-под одеяла.

За обедом со своими друзьями — семьей Икеса — оп угощал их шампанским, икрой, прекрасным кларетом и доброй едой, однако своими разговорами о войне вызвал у них подавленное настроение. Он чувствовал, что кризис наступит скоро, может быть даже в середине июля, когда немцы будут сосредоточивать войска у польской границы, как это они уже делали ранее в отношении Чехословакии. «Сейчас, — сказал Буллит, — Франция и Англия в значительно лучшем положении для защиты самих себя, чем были после Мюнхена. Даже у Франции теперь есть некоторое количество самолетов». Но могут ли союзники выиграть войпу против Германии? По его мнению, пет.