Леонард Мосли - Утраченное время [Как начиналась вторая мировая война]

Гитлер приказал полковнику Шмундту немедленно вызвать Кейтеля. Через несколько мипут генерал прибежал в имперскую канцелярию.

«Мне нужно время, — сказал Гитлер. — Можно остановить войска?»

«Я должен посмотреть график движения войск».

«Тогда быстро пошлите за ним!»

Шмундта послали за графиком, и, когда он был доставлен, фюрер и генерал некоторое время сосредоточенно изучали его.

«Да, мой фюрер, — вымолвил наконец Кейтель. — Я думаю, что это еще можно сделать при условии, что приказ пойдет немедленно. Времени просто в обрез».

«Тогда отдайте такой приказ. Однако укажите в нем, что он предварительный и что дальнейшие указания последуют. Операция отсрочивается» *.

Нацеленные на вторжение германские армии остановились вдоль польской границы, что вызвало немалое удивление солдат. Генерал фон Браухич ринулся в Берлин, чтобы встретиться с фюрером и выяснить, что происходит.

День 26 августа 1939 года был радостным для сотрудников канцелярий ведущих ведомств в Берлине, где все, за исключением наиболее осведомленных, считали, что кризис миновал.

Французский посол Робер Кулондр бросился в свой кабинет, написал донесение и тут же послал его с курьером своему премьеру в Париж, чтобы поздравить с победой непоколебимые демократии. «Господин премьер, — писал он, — проба силой обернулась в пашу пользу. Из достоверного источника мне известно, что в течение прошедших пяти дней у Гитлера возникли колебания, что колебания имеются внутри партии, что в народе растет недовольство. Нападение на Польшу было назначено в ночь на 26 августа. По причинам, пока еще не совсем ясным, в самый последний момент Гитлер отступил. Безусловно, этот наш успех еще не окончателен, и нам нужно приложить еще большие усилия; однако, когда я посылаю вам это донесение, сердце мое полно тревожных ожиданий. Гитлер ищет выхода из того положения, в котором оказался. Если я правильно понимаю, он хочет получить Данциг и «польский коридор». Необходимо убедить его посредством нашей твердой позиции, что, прибегая к методам, которыми пользовался до сих пор, он абсолютно ничего не получит. Одна-

125 августа правительство Англии подписало с Польшей договор о взаимной помощи. Малообязывающий по своей сути, договор тем не менее вызвал колебания у Гитлера. Он внезапно отменил приказ о вторжении в Польшу. Однако было ясно, что правительство Англии не намерено выполнять своих обязательств по отношению к Польше. При посредничестве шведского промышленника Далеруса в эти же дни велись активные англогерманские переговоры с целью подготовки нового Мюнхена, теперь за счет Польши. (История Великой Отечественной войны Советского Союза, т. 1, стр. 199—200.) —Прим. ред.

*/2-21 л. Мосли 321 ко нужно действовать так, чтобы не толкнуть его па отчаянный шаг».

Кулондр пытался подчеркнуть эту мысль аналогией, понятной Даладье: «Насколько я знаю, вы рыбак. Итак, рыба коварная, поэтому необходимо проявить мастерство, чтобы вытянуть ее, не порвав леску. Так как важно, чтобы эти наблюдения не распространялись, и так как меня поджимает время, я пишу непосредственно вам и оставляю па ваше усмотрение вопрос относительно передачи этой информации Боннэ и Леже».

Вывод Кулондра относительно колебаний Гитлер абсолютно не соответствовал действительному положению вещей, ибо на следующий день, когда Даладье читал донесение своего посла, Гитлер уже назначил новую дату нападения на Польшу — 1 сентября, подчеркнув, что эта дата окончательная.

27 августа Эрих Кордт записал в своем дневнике: «Яне разделяю общего оптимизма. Гитлер уже установил новую дату. Отсрочка настолько коротка по времени, что напряжение не спадет».

В этот же день Риббентроп приказал послать телеграмму немецкому послу в Риме: «Как явствует из заслуживающих доверия источников, в Риме распространились слухи, исходящие из итальянского посольства в Берлине, что отмечается ослабление напряженности в обстановке и что идут совещания. На самом деле происходит как раз противоположный процесс и дело постепенно приближается к развязке. Армии находятся на марше. Было бы неплохо, чтобы вышеупомянутые слухи дуче и Чиано не восприняли как установленные факты».

В субботу 26 августа Биргер Далерус, позавтракав раньше обычного, вышел из отеля, прогулялся по Пиккадилли и направился в Грип-парк, где некоторое время наблюдал за небольшой группой людей, кормивших уток. Все казалось мирным и спокойным.

Однако на самом деле Англия переживала тревожные дни. В стране проводилась частичная мобилизация. Несколько англичан, знакомых Далеруса, в июльское воскресенье прервали свой загородный отдых и вернулись в Лондон, чтобы поговорить с ним; в эту субботу они были заняты эвакуацией своих семей из Лондона. Хорошее на-322 строение, в котором они пребывали накануне вечером, быстро рассеялось, едва он сообщил им суть только что состоявшегося телефонного разговора с Герингом.

В одиннадцать часов Далерус направился в Форин Оф-фис, чтобы еще раз встретиться с Галифаксом. К этому времени министру иностранных дел уже доложила о разговоре Далеруса с Герингом по телефону. «Я откровенно сказал ему, что из разговора с Герингом следует сделать вывод о крайней серьезности обстановки, — писал Далерус. — Я предложил послать от Галифакса Герингу личное письмо, в котором подтверждалось бы желание Англии достигнуть мирного урегулирования, и выразил надежду, что такой жест мог бы успокоить страсти в Берлине».

Далерусу предложили подождать немного, а Галифакс направился на Даунинг-стрит, чтобы посоветоваться с Чемберленом. Министр иностранных дел через полчаса вернулся и сообщил, что премьер-министр считает его предложение весьма полезным, и тут же сел за составление письма.

«Это письмо от британского министра иностранных дел, составленное в то время, когда, казалось, кризис достиг наивысшего напряжения, не упоминалось ни в одном из официальных документов, — писал Далерус спустя многие годы. — В то время ничего об этом письме не было сказано также ни полякам, ни французам; телефонные звонки и письма, которыми теперь обменивались Лондон и Рим и в которых Чемберлен просил у дуче посредничества, — все эти шаги преднамеренно скрывались англичанами от своих союзников».

Составив письмо, Галифакс зачитал его шведу. «В нем он откровенно и по-дружески заявил об определенном желании Англии прийти к взаимопониманию с Германией, — отмечает Далерус. — Не могло быть никакого сомнения в доброй воле автора письма».

К этому времени идея передачи письма Герингу стала казаться Чемберлену и Галифаксу настолько важной, что министр авиации Кингсли Вуд приказал задержать вылет самолета с аэродрома Кройдон на Амстердам с 13 часов 25 минут до прибытия Далеруса на аэродром. Но в связи с тем, что всякие полеты гражданской авиации между Голландией и Германией теперь были отменены, англичане обратились с просьбой к голландскому правительству разрешить посадку в Амстердаме личному самолету Гитлера,