Андрей Гладышев - 1814 год: «Варвары Севера» имеют честь приветствовать французов

Напряженность ситуации усиливала скорость вторжения [275] Конечно, все относительно: и скорость распространения слухов, и скорость кавалерии. В литературе часто можно встретить замечания о быстроте, с какой союзники двигались в глубь Франции и одновременно укоры в адрес Богемской армии, продвигавшейся якобы из-за интриг ее главнокомандующего Шварценберга медленно. Потом за медлительность будут пенять и М.И. Платову… Понятно, что у каждого стратега свои представления о скорости наступления, которая, однако, определяется не только политическими расчетами главнокомандующего, но и конкретной военно-стратегической ситуацией. И в Богемской, и в других армиях бывало такое, что «летучие отряды» вовсе не «летали», а по нескольку дней вроде бы топтались на месте. Дневные переходы отряда казаков под командованием Тоттенборна в конце 1813 — начале 1814 г. составляли от 3 до 6 миль. И к нему, кажется, в этой связи никто никаких претензий не предъявлял. См.: РГВИА. Ф. 846. Оп. 1. Д. 4124. Л. 40-41об. : «летучие отряды» иногда опережали слухи. Были города и деревни, для которых появление иностранных солдат было настоящим сюрпризом. Оттого-то паника в них была еще сильней. А. Шюкэ на основании анализа многочисленных свидетельств писал о внезапном появлении войск союзников [276] Chuquet A. L’Alsace en 1814… P. 79. . Большинство населения все же не ожидало увидеть врага на своих землях. Или, по крайней мере, не ожидало увидеть его «сейчас». Из воспоминаний ученика колледжа в Жюлли: «Враг быстро приближается к Парижу <���…>. Наивность наших профессоров и беззаботность, свойственная нашему возрасту, позволили нам проигнорировать его приближение…» [277] Laforet A. Un Souvenir de collège. Les cosaques à Juilly en 1814 // Revue de Marseille et de Provence. 1866. T. 22. Р. 242. Со ссылкой на А. де Виньи («Кабала военных») Л. Пэнго описывал, каким сюрпризом было появление русских войск у стен Реймса [278] Pingaud L. Les français en Russie et les russes en France: l'ancien régime, l’émigration, les invasions. Р., 1886. Р. 389. . Не ждали союзников и парижане: «Мы были уверены из газет, что союзные армии были не слишком страшными <���…>, что Бонапарт маневрировал» [279] Jouvencel de. Les Alliés à Versailles. (1814–1815). Exposé des événements qui ont eu lieu dans la Ville de Versailles, à la fin de mars et dans les premiers jours d’avril 1814, à I’époque mémorable de l’entrée des armées des puissances alliées // Revue de l’histoire de Versailles et de Seine-et-Oise. Versailles, 1914. Р. 152. . Вера французов в свою силу была высока, они не теряли надежду: «В Париже, — вспоминала Жюли Мале, — мы не могли поверить, что мы увидим врага у наших стен; мы настолько привыкли видеть войну издалека, что отвергали идею опасности» [280] Ж. Мале так излагает очередность событий: «20 декабря 1813 г. одна армия союзников вступила в Базель, 1 января 1814 г. другая перешла Рейн; и очень скоро (курсив мой. — А. Г.) враг был под стенами Парижа». См.: Mallet J. Extraits des souvenirs // Le Carnet historique et littéraire. Revue mensuelle rétrospective et contemporaine. T. 2. Juillet-décembre. Р., 1898. Р. 874–875. .

Последние приготовления перед встречей с интервентами описал Паске: 1 февраля с утра больные и раненые французские солдаты были эвакуированы из Провена в Нанжи. Тех же, кто не подлежал транспортировке, переодели в гражданское платье и спрятали в больнице «Божий приют». Порох, что хранился в церкви Сен-Круа и который не смогли вывезти, выбросили в реку. Между двумя и тремя часами пополудни в городе стала слышна перестрелка на близлежащих холмах: ставни в домах позакрывались, некоторые жители попрятались в погреба, «город замер в тишине, объятый страхом и ужасом» [281] Pasques. Journal de Provins… Р. 199. .

Изучение чувств, эмоций, чаяний, надежд французов накануне вторжения войск антифранцузской коалиции заслуживает более пристального внимания. А сейчас ограничимся констатацией, что в целом настроения гражданского населения приграничных районов Франции быстро эволюционировали от «смутного беспокойства» до «большого испуга». Толпа и слухи лишь множат энергию страха. Ожидание казака казалось уже хуже самого казака. Не без влияния наполеоновской пропаганды у французов возникало то эмоциональное состояние, какое психологи называют напряженным ожиданием (suspense). Такое состояние обычно характеризуется как «чувство неопределенности», притом что негативный результат кажется очень вероятным. Психологическое возбуждение, вызванное напряженным ожиданием, спадает относительно медленно. И чем напряженнее ожидание первой встречи с «Другим», тем потом резче и глубже в памяти остаются впечатления от этой встречи.

Еще до включения мышления в процесс формирования образа «Другого», до всякого обобщения явлений реальности путем умозаключений, работа по формированию этого образа уже идет. Начальным и основным источником наших знаний о внешнем мире являются ощущения. Процесс формирования образа «Другого» начинается всегда с чего-то самого простого, с чувственного отображения реальности, которое происходит при непосредственном воздействии реальности на наши органы чувств. Такой уровень восприятия окружающей действительности называют сенсорно-перцептивным и отличают две формы отношения сознания к действительности: ощущения (дистантные — зрение, слух, обоняние; контактные — вкус, осязание) и восприятия (перцепции). Ощущения отвечают за первичную обработку информации, впечатления: объединяют изолированные ощущения, и вместо изолированных признаков у нас возникает целостный образ предмета (человека). Существуют различные теории, пытающиеся объяснить, как внешние сигналы, воздействующие на органы чувств, преобразуются в осмысленные перцептивные впечатления. И все подобные теории подчеркивают важность этого уровня для понимания процессов формирования образа «Другого».

Особую роль при этом, как считают психологи, играет первый контакт, первая встреча с «Другим». Рецептивное доверие или недоверие возникает быстрее, чем человек моргает. Кто-то внешне не понравился — отсюда уже и общее недоверие. Зрительная система за доли секунды записывает визуальный образ в память, и мозг выносит решение, которое трудно изменить даже за довольно длительный период более тщательного наблюдения. Психологи подсчитали, что при общении с новым человеком в течение первых 30 секунд запоминается 55 % впечатлений, производимых внешностью, и 38 % впечатлений, производимых голосом, и при этом не так уж важно, что именно говорится…

Попробуем проследить, на что обращало внимание гражданское население Франции при первом контакте с интервентами, каковы здесь были пути формирования образа «Другого». Конечно, историк при этом не может применить в «чистом виде» те методики, которые доступны этнологам или психологам при выявлении роли первичных визуальных и звуковых ощущений: историк не может использовать метод включенного наблюдения, вместо полевых исследований он проводит анализ уже зафиксированных свидетельств о первой встрече с «Другим» [282] Разделим озабоченность Яна Плампера, стремящегося «предостеречь Клио от беззаботных заходов на территории других гуманитарных наук и от легкомысленных заимствований из области экспериментальной психологии». См.: Плампер Я. История эмоций. М., 2018. С. 265. . Но при этом историк вполне в состоянии выявить «реперные точки», сохранившиеся от первой встречи с «Другим» в коммуникативной памяти и приобретшие со временем символическое значение [283] При этом будем учитывать, что память хрупка и непостоянна, она не является хранилищем информации, как библиотека. Каждый раз, когда мы вспоминаем о пережитом, какие-то детали в нашем воспоминании меняются. Это касается и травмирующих воспоминаний или, как их называют иногда психологи, «воспоминаний-вспышек». Люди уверены, что их воспоминания о пережитом стрессе правдивы, но это относится, как правило, к воспоминаниям-фактам (например, встреча с казаками), воспоминания о пережитых личных эмоциях примерно на 50 % ошибочны. .