Андрей Гладышев - 1814 год: «Варвары Севера» имеют честь приветствовать французов

С началом Революции образ России, рисуемый новыми властями, приобрел почти исключительно негативные черты, реверансы просветителей в адрес «Семирамиды Севера» были забыты [24] B 1791 г. во Франции состоялась премьера оперы «Ладушка или Татары» г-на Жора (1761–1799), в которой народы России представлялись как, с одной стороны, склонные к неистовому буйству, а с другой — гостеприимные и милосердные. См.: Hantraye J. Les Cosaques aux Champs-Elysées… Р. 228. . Подавление польского восстания войсками Суворова вызвало волну критики: парижская пресса не скупилась на проклятия в адрес «русских варваров». Буасси д’Англа с трибуны Конвента призывал европейцев вместе «остановить опустошающий бич» «наследников Аттилы», имея в виду успехи России последних лет на международной арене [25] Митрофанов А.А. Русско-французские отношения в зеркале бонапартистской пропаганды (1800–1801 гг.) // Французский ежегодник. 2006. Т. 38. С. 132. . С этого времени «французская пропаганда приобрела собственно антирусский характер», главной идеей стало отсечение России от Европы, на место оппозиции «свободная Франция — угнетенная Европа» приходит другая: «цивилизованная Европа — варварская Россия» [26] Летчфорд С.Е. Французская революция конца XVIII века и формирование образа России в общественном мнении Западной Европы // Европейское Просвещение и развитие цивилизации в России. Саратов, 2001. С. 144. Также см.: Митрофанов А.А., Оливье-Шахновская Ж. Образ России в прессе революционной Франции 1789–1792 гг. (на примере газеты «Монитёр») // Европа. 2005. № 5. С. 86–100; Митрофанов А. А. Образ России в революционной публицистике и периодической печати Франции периода якобинской диктатуры // Россия и Франция XVIII–XX века. 2009. № 9. С. 69–99. Промыслов Н.В., Митрофанов А. А., Прусская ЕА. Россия во французской прессе эпохи Революции и наполеоновских войн // Вестник Российского гуманитарного научного фонда. 2015. № 2 (79). С. 102–112; Митрофанов А.А., Промыслов Н.В., Прусская ЕА. «Русская угроза» во французской прессе конца XVIII — начала XIX вв. // Французский ежегодник. 2015. Т. 48. № 48. С. 343–391. .

Информация о России доходила до французов не только посредством печатного слова, но и в устной форме: в виде рассказов очевидцев, побывавших в России и вернувшихся на родину [27] Воспоминания французских путешественников о России см.: Grève Cl. de. Le voyage en Russie. Anthologie des voyageurs français au 18e et 19e siècles. Р., 1990. , будь то эмигранты из корпуса принца Л.Ж. Конде или столичные модистки. Некоторые пытались быть объективными, но большинство повествовало о том, о чем хотела слышать публика: авторитет очевидцев подкреплял сложившиеся предубеждения.

Наметившееся сразу после смерти Екатерины II потепление русско-французских отношений закончилось очень быстро. В июле 1798 г. Ш.-М. Талейран направил в Директорию свой «Мемуар», в котором был четко обозначен главный (наряду с Англией) враг Франции в лице России. Талейран рассуждал о поддержке Турции и перспективах войны с Россией; его план предусматривал, в частности, разрушение Херсона и Севастополя в качестве «мести за безумное неистовство русских» [28] Митрофанов A.A. Русско-французские отношения в зеркале бонапартистской пропаганды… С. 134. .

В конце 1798 г. сложилась 2-я антифранцузская коалиция, в которую вошла и Россия. Пережившее революцию поколение французов прекрасно помнило интервенцию во Францию войск 1-й антифранцузской коалиции. Но тогда в рядах интервентов шли роялисты-эмигранты, а теперь — казаки. Победы Суворова в Италии вновь оживили архетипический страх французов перед варварами Севера. Памфлеты описывали продвижение войск коалиции как повторение древних варварских нашествий на Европу. Все заговорили о «казаках» и их ужасном предводителе Суворове. Из уст в уста передавались почерпнутые из газет рассказы, как несколькими годами раньше эти самые «русские казаки вырезали 16.000 жителей варшавского предместья Прага, которых они захватили врасплох безоружными»: «Это был подвиг в духе их вождя Суворова, невежественного и свирепого маньяка, храброго лишь когда он напьется водки», — пугал читателей официозный Moniteur. Клерикал и роялист, заклятый враг Французской революции граф Жозеф де Местр, потрясенный зрелищем русских войск, вступающих в Падую, писал: «Я видел их, и какие мысли они мне внушили! Казаки больше похожи на разбойников, чем на солдат. Так вот они, скифы и татары, явившиеся из полярных стран, чтобы сразиться с французами!» [29] Впрочем, некоторые издания отдавали должное военному искусству казаков, имея в виду и нерегулярные, и регулярные казачьи части «Что касается настоящих уральских казаков, то это люди, оторванные от своих привычных полевых работ в надежде жить всегда за счет других. Они не имеют военной формы и носят одежду крестьян. Если это сборище браконьеров (braconniers) не блещет своими одеждами, то оно может, однако, убедить, что является самым лучшим войском в Европе. Почти все они вооружены дамасскими саблями и английскими пистолетами <���…> Казаки — очень красивые (beaux) мужчины. Густая борода покрывает большую часть их лица и часть груди. Их костюм, немного восточный, состоит из своего рода полукафтана с широкими рукавами, длинных матросских штанов, а также широкого пояса, на котором висит кривая сабля. Они носят тяжелые ботинки и высокие красные шапки. У них крупнокалиберные ружья и очень длинные пики с короткими квадратными наконечниками из железа; они очень ловко и умело используют это оружие. Их лошади маленькие, худые, но живые и энергичные. Эти животные настолько привыкли плавать, что казакам не нужен мост, чтобы пересечь самые быстрые реки. Когда идет дождь, казаки укрываются войлочным плащом с капюшоном и выглядят в таком диковинном наряде как вооруженный капуцин на лошади». См.: Le Compilateur des nouvelles nationales, politiques et littéraires. VII an. 7 thermidor. N 11; Ibid. VII an. 21 thermidor. N 17.

Страх простых французов перед казаками порой принимал фантасмагорические формы. Некоторые, например, были уверены, что эти «бородатые и вооруженные длинными пиками люди» являются в буквальном смысле людоедами. Когда Суворов появился в Швейцарии и Италии, гласит словарь французских предубеждений, то распространился слух, что «русские едят на ужин детей, как мы едим котлеты. И так думал самый просвещенный народ» [30] Chesnel de la Charbouclais L.P.F.A. Dictionnaire des superstitions, erreurs, préjugés et traditions populaires. Р., 1856. Р. 934. .

Что среди простых французов ходили слухи о людоедстве казаков, подтверждает в своих мемуарах и маркиз Ф.Э. Вильнев-Баржемон. Рассказывая о кампании 1799 г. в Швейцарии и стычках с русскими войсками под командованием А.М. Римского-Корсакова, он упоминает, что однажды им удалось пленить казака. «После побед Суворова в Италии тогда о казаках говорили очень много. Казаки казались людьми очень необычными, в плен попадали крайне редко, и потому пленный вызвал очень большой интерес: на него смотрели как на „диковинного зверя“ (bête curieuse)» [31] Villeneuve-Вargemon F.E. Memoires // Carnet de la Sabretache: revue militaire rétrospective. 1923. Ser. 3. T. 6. Р. 324. . Маркиз сопроводил пленного в штаб-квартиру командующего французскими войсками в Швейцарии А. Массены. Переводчика не нашлось, и общались жестами. Казаку дали стакан вина и предложили 5 франков за висевшую у него на шее медную иконку Св. Николая. Но тот обиделся и жестом показал, что иконку у него можно отобрать, только лишив его головы. Затем его отвели к топографам, которые хотели его зарисовать в разных позах: казак, видимо, думал, что эта церемония предшествует казни, и со страхом в глазах все время целовал свою иконку. Потом казаку дали несколько монет и сквозь толпу любопытных повели в тюрьму. Маркиз оговаривается: в ту поры многие действительно полагали, что «казаки питаются сырым мясом, а иногда едят и детей» [32] Ibid. Р. 324–325. .