Андрей Гладышев - 1814 год: «Варвары Севера» имеют честь приветствовать французов

В кампании 1813 года также был свой, используя выражение В.Г. Сироткина, «фронт военно-дипломатической пропаганды», дополняющий другие фронты наполеоновских войн [73] См.: Сироткин В.Г. Официозная военно-политическая публицистика Франции и России в 1804–1815 гг. // Бессмертная эпопея. К 175-летию Отечественной войны 1812 г. М., 1987. С. 222–243. .

С одной стороны, «русские развернули искусную пропаганду, нацеленную на немецкое общественное мнение» [74] Рей М.-П. Царь в Париже… С. 32. . Прокламации уверяли немцев, что русские армии лишь протягивают им «руку помощи». В Пруссии русские позиционировали себя однозначно как освободители, в Саксонии призывали к восстанию против Наполеона: «…тот, кто не за свободу, тот против нее! Выбирайте — или мой братский поцелуй, или острие моей шпаги», — писал П.Х. Витгенштейн в своей прокламации [75] Там же. С. 34. . М.-П. Рей в своем стремлении подчеркнуть важность изучения взаимных представлений народов в ходе военного конфликта увлекается, искусственно сужая мотивацию немцев: «Русская пропаганда в немецких землях не замедлила принести свои плоды: враждебность по отношению к французам становилась все более открытой» [76] Там же. . Не будем преувеличивать силу пропаганды: годы войн с французами, оккупация французами германских земель, приближение русских войск и их победы — вот лучшая мотивация для немцев. Другое дело, что в ходе кампании 1813 года опробовались и обкатывались некоторые приемы и идеи, которые будут использованы в кампании 1814 года, когда население французских городов будет поставлено перед тем же выбором: поцелуй или шпага!

Ш. Корбе показалось, что Наполеон в 1813 г. надеялся на возможность потепления русско-французских отношений, и потому французская пресса осторожничала в отношении России. На протяжении всего 1813 г. французские газеты регулярно печатали различные новости из Санкт-Петербурга, и общий настрой этих новостей (по крайней мере, тех, что печатались в Moniteur ) не был враждебен России: Наполеон следил за разногласиями в лагере своих врагов, из которых могло бы родиться новое франко-русское сближение [77] Corbet Ch. Op. cit. P. 83. Скорее, нужно говорить о том, что наполеоновская пропаганда избегала очернять образ монарха той страны, с которой возможно заключение мира. Ш. Краусс, отдавая должное работе Ш. Корбе как «каталогу» сочинений французов о России, критикует его за «смешение исторического и литературоведческого анализов» и за «слишком откровенное афиширование своих русофильских убеждений». См.: Krauss Ch. Op. cit. P. 13. .

Здесь Ш. Корбе пытается распространить и на 1813 г. свою общую оценку эволюции отношения Наполеона к России: лишь утратив надежды на сотрудничество с Россией в борьбе с Великобританией и обнажив шпагу, Наполеон озвучил уже другую программу — отделить Россию от Европы: «Нужно отбросить русских в их льды, чтобы лет двадцать пять они не вмешивались в дела цивилизованной Европы. <���…> Балтика должна быть для них закрыта. <���…> Цивилизация отвергает этих жителей Севера. Европа должна уладить свои дела без них» [78] Corbet Ch. Op. cit. P. 82. Граф Мольен утверждал, что он слышал от императора Франции в апреле 1813 г. примерно следующие слова о России: «Нужно быть слепцом, чтобы не увидеть, что уже на протяжении века существует русская политическая линия и какова ее цель. Можно только отвернуть этот поток от самой прекрасной части Европы; я это пытаюсь; Австрия мне в этом способствует плохо; Турцией я обманут; но и та, и другая могут потерять больше, чем Франция; они никогда не имели дела с таким императором, как Александр». См.: Ibid. Р. 82. . В 1813 г. французы продолжили эксплуатировать тему русского варварства, притом что немцев они воспринимали за тех же полуварваров. Одна из прокламаций Наполеона своим солдатам от 3 июня 1813 г. из Лютцена призывала отбросить «этих татар в их ужасный климат», чтобы они «остались в своих ледяных пустынях, пребывая в рабстве, варварстве и коррупции» [79] Hantraye J. Les Cosaques aux Champs-Elysées… Р. 219. .

Что касается собственно казаков, то они стали, как выразился генерал А.П. Ермолов, «удивлением Европы». Иррегулярные войска были разбросаны по отдельным отрядам и корпусам, но в целом «казачьей коннице для действий в Европе был предоставлен большой простор» [80] Безотосный B.M., Иткина Е.И. Указ. соч. С. 39. . Насколько невероятны были слухи, распускаемые о казаках и о нерегулярных частях в составе русской армии, можно судить по рассказу некого Л. Гусселя «Первые русские в Лейпциге» о событиях марта 1813 г.: «Все сгорали от желания увидеть пользовавшихся дурной славой и внушавших страх казаков, которые, по описаниям французов, едва ли имели человеческий облик, и, поднявшись на башни, искали невооруженным и вооруженным глазом скачущих всадников <���…> Наибольшее волнение у всех вызвали башкиры, о которых можно было услышать самые невероятные вещи и которые по слухам имели только один глаз на лбу, длинные морды и огромные клыки вместо зубов. <���…> Каково же было удивление, когда они увидели правильные черты лица и совершенно пропорциональное телосложение <���…> Вскоре мы с ними познакомились, и дети вертелись среди них, но ни один из них за это время не пропал» [81] Подробнее см.: Рахимов Р.Н. Западные мифы о народах России // Москва. 2014. № 11. См. также: Желтобородов А.Н. Партизанские действия легкой кавалерии русской армии в ходе кампаний 1813. URL: http://mozhblag.prihod.ru/stranicy_istoni_razdel/view/id/39222 (дата обращения: 13 мая 2018 г.). . Казаки были в общих чертах в курсе того, что здесь о них думали. В Дрездене им было достаточно бросить взгляд на витрины издательств, чтобы увидеть, в каком образе их здесь представляли [82] Hantraye J. Les Cosaques aux Champs-Elysées… Р. 228. .

Лучшее лекарство от пропаганды — личный опыт. Возглавлявший муниципалитет г. Ломара [83] B 20 км к юго-востоку от Кёльна. Франсуа Гумпертц еще зимой 1813 г. сочувствовал французским солдатам, которые «были хозяевами Москвы, но оказались разбиты холодом», и отмечал, что «здесь многие боятся русских», выказывая при этом надежду, что до Ломара они не дойдут. Чуть позже, в письме от 12 июня 1813 г. своим родственникам во Францию, он пишет, что настроения уже явно в пользу союзников: «Казаки, которых так боялись, теперь воспринимаются как спасители» [84] La famille de Gumpertz de Gusten // Revue historique, archéologique, littéraire et pittoresque du Vivarais illustrée. 1897. T. 5, N 1. Р. 411. . Когда в Ломар все же вошли 80 казаков и два башкирских полка, то на постой казачьи офицеры разместились у него дома. Вечером к ним присоединились все башкирские офицеры: стали есть и пить. Оказалось все не так страшно: «Казаки — народ грубый, малокультурный, но от природы добродушный. Если им дать водки, то они будут довольны» [85] Ibid. Р. 412. .