Иван Плотников - Правда истории. Гибель царской семьи

Трупы были отнесены от шахты, хотя и совсем недалеко (и закрыты палатками). Дорога (прежняя заросшая дорожка, только теперь, в связи с попытками захоронения, ставшая наезженной) шла в восточном, точнее, в юго-восточном направлении, к Коптяковской дороге, к Четырем Братьям. Если производилось сожжение трупов и захоронение двух из них, то это производилось где-то именно в этом месте, в этой стороне от шахты. Но никакого кострища или его остатков в этом месте обнаружено не было ни тогда, ни позднее. Многократно зафиксированы лишь два кострища — прямо у шахты, на глиняном отвале, в котором X хоронить останки было бессмысленно, ибо ясно было, что розыски начнутся не только в стволах шахты, но и в отвале, и в 50 шагах к северо-западу от шахты, то есть с обратной стороны от нее, не там, где дорога. И, что немаловажно, те костры, по всем показаниям, были разведены еще перед утром 17 июля, в обоих сжигалась одежда, наличествовали ее остатки. В источниках мы не прочитываем того, что могло бы служить признаками нового кострища (ясно, что большого, с остатками бревен, кусков древесных стволов и т.п.). Нельзя принимать всерьез предположение следователя Соколова, что трупы были облиты горючим и сожжены прямо на земле (а не на специально устроенном громадном костре). Что касается найденных жировой массы, смешанной с землей, мелких обгоревших костей, то это могли быть остатки брошенных в костер трупов убитых и увезенных на захоронение собак Семьи Романовых. А большие разрубленные и обгоревшие кости, найденные близ кострища? Это, конечно, вопрос. Увы, они так и не были подвергнуты экспертизе. Скорей всего, кости там оказались случайно и раньше; похоронщики, охранники могли для утоления голода поджаривать на костре кусок или куски говядины с костями. Людей там насчитывались многие десятки, если не одна-две сотни. Потом они жаловались, что находились там полуголодными. Следствием найдены останки лишь одной из собачек Царской Семьи, а их было брошено в грузовик, по свидетельствам, две или три. Останки еще одной или двух из них, вероятно, и были брошены в костер вместе с одеждой 99. Или просто: кто-то нашел поблизости давнюю падаль и бросил туда же — в костер...

Мы видели, что попытка захоронения трупов на пути от шахты к Коптяковской дороге оказалась неудачной из-за появившегося вблизи и увидевшего рытье ямы крестьянина, который без труда догадался бы (или уже догадался?) о ее предназначении. В связи с этим принимается новое решение. Точнее, вернулись к плану перевозки трупов к глубоким, залитым водой шахтам близ Московско-Сибирского тракта. Место было уже разведано с участием самого Юровского. Суть идеи заключалась в том, чтобы трупы с грузом, привязанным к каждому, утопить. Предварительно надлежало под предлогом обыска арестовать и удалить находившихся там сторожей. Не буду описывать и приводить всю массу свидетельств путейцев-железнодорожников, случайных проезжих и прохожих о том, как в ночь с 18 на 19 июля из урочища Четырех Братьев по Коптяковской дороге через переезд № 184 Горнозаводской линии проехали два грузовых автомобиля, в том числе большой «Фиат», конные повозки («коробки», телеги). Наличие «Фиата», который двое суток назад проехал в сторону Коптяков и не возвращался, еще раз свидетельствует о том, что до этого момента его груз — трупы — оставался у шахты. В операции продолжали участвовать видные чекисты во главе с Юровским. Более того, почти все это время за их действиями «бдело око» непосредственно присутствовавшего Ш. И. Голощекина. Во второй половине дня 18 июля он на автомобиле подъехал с двумя чекистами к переезду № 184, оставил там автомобиль и дальше ушел к шахте пешком 100.

Уже отмечалось, что после отбытия по Коптяковской дороге 18 июля легкового автомобиля его видела сторож переезда № 803, что на Кунгурско-Пермской линии, Е. И. Привалова, знавшая Голощекина в лицо. Она свидетельствовала: «На нем сидело три или четыре человека. Из них я разглядела только одного Голощекина. Я раньше его видела и в лицо знала. На другой день (19 июля) рано утром на зорьке, когда я корову выгоняла, этот автомобиль назад прошел. В нем опять сидел Голощекин с несколькими людьми, но этими или другими, не знаю. Он сидел в автомобиле и спал». Белыми был захвачен и допрашивался И. Мельников, который показал, что 18 июля увез Голощекина в Коптяковский лес. Голощекина уезжавшим туда 18 июля и возвращавшимся на следующее утро видели и другие. Можно предположить, что вместе с Голощекиным могли видеть чекистов И. И. Родзинского, В. М. Горина и еще кого-то. На обратном пути в город на ВИЗе этот автомобиль также видели А. Зубрицкая («все сидели понурые, головы свесили, как бы пьяные или сонные, не выспались») и священник И. Приходько («рядом с шофером сидел человек блондин, а в кузове — четыре человека еврейского типа, и все, развалившись, спали») 101. Такими были наблюдения свидетелей. Несколько слов относительно показаний священника Приходько о блондине, сидевшим впереди, рядом с шофером. Вполне вероятно, что речь, как и в свидетельствах Приваловой, идет о Голощекине. По описаниям близко знавших Голощекина, в частности С. Г. Логинова, уже приводившимся, «волосы на голове» у него были «светло-русые, с рыжеватым оттенком» 102. Но этим седоком в автомобиле мог быть и И. И. Родзинский. По некоторым описаниям, он (по волосам) был «беловатым». И автомобиль мог быть другим. Юровский писал, что машин кроме грузовиков было «две легких, одна для чекистов» 103. Об этом следовало бы упомянуть еще вот почему. Родзинский говорил, что пока шло захоронение трупов, особенно сжигание части их («долго жгли их»), «пока горели, съездил, доложился в город и потом уже приехал. Уже ночью было, приехал на легковой машине, которая принадлежала Верзину» 104. Если это было так, то ночная поездка действительно состоялась (а в середине июля в предутреннюю пору было уже довольно светло). Священник И. Приходько мог видеть и Родзинского, ибо в источнике — протоколе допроса точное время не обозначено. Обращает на себя внимание и то, что не только Голощекин с Юровским и другими чекистами не спали, занимались захоронением непосредственно, но и другие руководители области где-то в городе «бдели», с нетерпением ждали информации о результатах нового захоронения. Возможно, они давали информацию и в Москву, хотя следов таковой пока не обнаружено. Юровский описывает этот момент несколько иначе: «Потеряв нас, когда мы уже все кончили, приехали ребята из облЧК: товарищи Исай Родзинский, Горин и еще кто-то» 105. На деле это был, видимо, не приезд, а возвращение чекистов.

Юровский, Родзинский, Горин и, разумеется, Голощекин вряд ли выполняли непосредственную физическую работу. Для этого использовалась упоминавшаяся в воспоминаниях Сухорукова группа вновь зачисленных в облчека красногвардейцев. А их было около десяти. Все они к утру 18-го были у шахты и проследовали дальше. Сухорукое упомянул «мадьяра», который был в сером костюме и сжег его кислотой, очевидно, при окончательном захоронении. Назван этот безымянный мадьяр в ряду чекистских руководителей — Родзинского, Горина и Юровского 106. Взяли ли туда похоронщиков-визовцев — неясно, вполне вероятно, что нет, ибо, по описанию Юровского и других участников захоронения, а также семьи железнодорожного сторожа Я. И. Лобухина, людей уже было немного (на большом грузовике лишь около четырех, примерно столько же было на малом, группа руководителей на легковушках), правда, много — с десяток — «коробков» (легких повозок, обшитых лубом), в которых обычно находилось по два седока 107. Часть из них, разумеется, была и нагружена. Юровский говорил, что он «взял из тюрьмы десять подвод без кучеров», которые «загрузили» 108. Видимо, в них и сидели в основном «свежеиспеченные» чекисты-похоронщики. Но в районе Ганиных ям и Четырех Братьев по-прежнему оставалось оцепление. Итак, по описанию Юровского, Родзинского, Сухорукова и со слов других участников последнего захоронения, в частности Медведева (Кудрина), «Фиат» с погруженными на него телами и десять или более подвод отправились к Коптяковской дороге. Перед переездом № 184 к ним присоединились малый грузовик с серной кислотой, керосином и два легковых автомобиля. Но это произошло лишь через несколько часов, так как «Фиат» продвигался очень тяжело, застревал, его приходилось то и дело вытаскивать. Колонна двигалась к названному переезду, чтобы миновав его, а затем переезд № 803, выйти вновь на ВИЗ, а оттуда на Московский тракт, к глубоким затопленным шахтам для сбрасывания в них всех трупов с как будто бы уже приготовленным разведчиками каменным грузом. Там их обнаружить или вообще не удалось бы (белые о возможности захоронения в тех шахтах не догадывались, поисков там не производили), или удалось бы очень не скоро, не будь каких-либо наводящих данных. И если бы когда-то трупы с обезображенными кислотой лицами все же нашли, трудно было бы догадаться, кому они принадлежат. Юровский писал: «...три шахты, очень глубокие, заполненные водою, где и решил утопить трупы, привязав к ним камни... На случай, если бы не удался план с шахтами, решено было трупы сжечь или похоронить в глинистых ямах, наполненных водой, предварительно обезобразив трупы до неузнаваемости серной кислотой» 109.