Сесили Веджвуд - Тридцатилетняя война. Величайшие битвы за господство в средневековой Европе. 1618—1648

Регенсбургский съезд курфюрстов 1630 года важен в истории империи только тем, что главные темы, которые там обсуждались, были далеки от Германии. С обеих сторон в дискуссии преобладали старые проблемы голландской войны и давней вражды между Бурбонами и Габсбургами.

Теперь, когда Фердинанд II стал хозяином в Германии, испанское правительство потребовало, чтобы он добился от князей содействия в покорении голландцев. Мадрид ничуть не обескураживал тот факт, что все предпринятые им доселе старания заставить князей занять более происпанскую позицию в этом вопросе полностью провалились. Подкупы в виде пенсионов регулярно выплачивались курфюрстам Кёльна и Трира, герцогу Нойбургскому, некоторым командирам армии и министрам венского двора, даже домашним слугам Валленштейна – и все зря. Курфюрст Кёльнский несколько раз выражал протест против военных операций голландцев, которые проводились фактически на принадлежащих ему землях, но, даже когда близость голландских войск стала вызывать некоторое беспокойство у Тилли, Максимилиан категорически запретил на них нападать. Более того, однажды курфюрсты попросили эрцгерцогиню Изабеллу снять все ограничения на голландскую торговлю ввиду того, что Соединенные провинции, каковы бы ни были их взаимоотношения с Испанией, формально входят в империю и должны пользоваться ее привилегиями наравне с другими членами.

Только неиссякаемый оптимизм Фердинанда II мог внушить ему мысль, будто он сможет заставить князей объявить голландцам войну. И тем не менее его обязательства перед Испанией вынудили его выдвинуть этот пункт едва ли не первым среди требований, когда в начале июля 1630 года он открывал собрание в Регенсбурге. Оправдывая собственное вооружение Мантуанской войной, он указал, что голландцы нарушили целостность империи, и призвал курфюрстов принять против них меры. Те во главе с Максимилианом ответили, что не могут ничего обсуждать, пока Фердинанд II не сократит свою армию и не найдет нового главнокомандующего. Что касается враждебности голландцев, то они ничего такого не заметили; а вот испанцы, с другой стороны, беспардонно используют германскую землю для своих военных операций.

Так, атакуя и контратакуя, они зашли в тупик. Ответ Фердинанда II был примирительным по выражению, но не по существу. Он заявил, что лично всегда настаивал на соблюдении дисциплины у себя в армии, и пообещал найти ей нового главнокомандующего. Ответ его приняли плохо, отчасти из-за его расплывчатости, но больше из-за слухов о том, что Фердинанд II якобы собирался поставить главнокомандующим своего сына, а такая перемена в некоторых отношениях была еще хуже. 29 июля курфюрсты выдвинули в ответ второй ряд еще более решительных недовольств.

Фердинанд II поехал на охоту, пока курфюрсты обсуждали свои обиды, и возвратился не раньше вечера 31 июля. Тем временем в Регенсбург прибыли два французских агента, одним из которых был сам отец Жозеф. То ли известие об их приезде, то ли более внимательное рассмотрение жалоб курфюрстов, а может быть, и то и другое вместе окончательно испортили настроение Фердинанду II, и после возвращения вечером 31-го числа он тихо прошел к себе в апартаменты и просидел до трех часов утра 1 августа, запершись там с ближайшими советниками.

События последующих дней оправдали его тревоги. Отец Жозеф и папский нунций укрепили князей в их решимости не санкционировать войну против голландцев и не избирать молодого эрцгерцога «римским королем». Отец Жозеф проявил такую тщательность, что ни один аспект испанского вмешательства в дела Германии не ускользнул от внимания курфюрстов, и Брюлар, второй французский агент, вскоре после этого смог самодовольно заявить, что все эти князья «добрые французы». Тем временем Иоганн-Георг Саксонский прояснил для всех свою позицию: он прислал список из шести основных положений, которые считал необходимыми предварительными условиями для любых мирных переговоров. Главными из них были возвращение к религиозному устройству империи 1618 года, отмена Эдикта о реституции и резкое сокращение военных контрибуций.

7 августа в Регенсбурге Фердинанд II снова попытался переубедить курфюрстов-католиков. Он отрицал, что когда-либо действовал в ущерб конституции, и ненавязчиво включил в свою речь предложение секвестрировать герцогство Клеве-Юлих (Йюлих), правопреемство которого все еще стояло под вопросом. Это была еще одна уклончивая попытка оказать испанцам помощь в войне с голландцами, предоставив им прочную опору на Рейне. Чтобы угодить князьям, пока они обдумывали эти условия, Фердинанд II на следующий день устроил для них показательное выступление всадников на ринге, на котором приз снова достался его старшему сыну. К счастью для устроенного императором спектакля, молодой Фердинанд II обладал метким глазом и прекрасно сидел в седле, но, если его отец рассчитывал смягчить этими достоинствами сердца собравшихся курфюрстов, он глубоко ошибался. Курфюрсты дали ему холодный, почти враждебный ответ. Они вывели его на чистую воду с его хитроумным замечанием о Клеве-Йюлихе, прекрасно осознали, к чему оно ведет, и категорически отказались одобрить секвестр герцогства в любом виде.

На руках у Фердинанда II еще оставалось два козыря: Валленштейн и Эдикт о реституции. Дав отставку полковнику, он мог успокоить католических курфюрстов, отменив эдикт – угодить Саксонии и Бранденбургу и, быть может, побудить их, хотя и с опозданием, приехать на съезд. Он решил немедля разыграть первую из этих карт и 17 августа созвал советников, чтобы обсудить, как лучше всего уволить военачальника. Валленштейн находился всего в менее чем 200 километрах, у Меммингена, с большим числом верных ему солдат, и сам император признавал, что невозможно предвидеть, как он отреагирует на требование уйти в отставку. Однако, как ни удивительно, посыльный, отправленный прощупать почву, принес ответ, что Валленштейн уйдет, если того пожелает лично император. 24 августа в Мемминген прибыло посольство от императора; Валленштейн принял его с мрачным достоинством и отправил назад в Регенсбург с официальным прошением об отставке. Он показал посланникам схему расположения звезд, из которой следовало, что в определенных критических точках судьбою Фердинанда II управляет Максимилиан. Валленштейн до некоторой степени позволял указаниям небес руководить его действиями, однако, внешне подчинившись, в душе он подробно обдумывал планы мести.

Его отставка лишила французских агентов баварской поддержки. С уходом Валленштейна Максимилиан увидел для себя возможность вернуть военное превосходство над Фердинандом II и больше уже не интересовался иностранными союзниками. В то же время войска Фердинанда II захватили Мантую и заставили ее французского герцога бежать. Побежденные в Италии и лишенные поддержки Максимилиана в Германии, французы оказались в невыгодном положении, и Фердинанд II максимально использовал свое преимущество. Он предложил утвердить герцога Неверского герцогом Мантуанским при условии, что Казале и Пинероло будут переданы Испании и что французские власти обязуются не заключать союзов с воюющими сторонами в империи. Это был прямой удар по франко-голландскому альянсу, преграда на пути задуманного Ришелье договора со шведами. Во Франции король болел, и отчаянные запросы послов о дальнейших указаниях остались без ответа. Отцу Жозефу и Брюлару пришлось решать самим. 13 октября 1630 года они дали условное согласие на все требования Фердинанда II, и Регенсбургский договор был подписан.