Кирилл Вертяев - Курдский национализм. История и современность

Временная конституция провозгласила Ирак республиканским демократическим федеративным государством, гарантирующим своим гражданам демократические права и свободы. Был признан многонациональный характер государства, арабский народ объявлялся «неотделимой частью арабской нации». Конституцией гарантировалось также использование в образовательных и учебных заведениях языков всех народов, проживающих на территории страны.

Статья 84 «Закона» касалось непосредственно Курдистана. B ней говорилось, что Национальная ассамблея Курдистана может вносить поправки к любому федеральному закону на курдской территории с оговоркой, что эти поправки не должны затрагивать сферы, находящиеся в компетенции федеральных властей, к которым были отнесены внешняя, монетарная и финансовая политика, национальная безопасность и управление природными ресурсами [536].

«Закон» встретил далеко не однозначное к себе отношение со стороны представителей основных общин иракского населения. Так, арабы-шииты выразили свое резко отрицательное отношение к статье 61, которая гласила, что «итоги референдума по проекту постоянной конституции считаются положительными, если она получит одобрение народа, т. е. не будет отвергнута 1/3 избирателей в трех и более провинциях». Это положение «Закона» арабы-шииты сразу ассоциировали с курдами, составляющими большинство жителей трех северных провинций, которые, как полагали арабы-шииты, и могли бы воспользоваться данным конституционным правом. Руководство арабской политической организации ВСИРИ изложило в этой связи свою позицию в специальном «пояснении», в котором говорилось: «…наше несогласие с упомянутой формулировкой не ставит перед собой задачу преградить дорогу нашим братьям курдам в осуществлении федерализма или противодействовать им в праве на самоопределение или в праве на управление делами в Курдистане или в других вопросах… Мы подтверждаем, что у курдского народа есть полное право на это… Наши возражения заключаются лишь в том, что эта статья может закрыть дорогу, перед созданием конституционной власти, ввергнет страну в заколдованный круг и будет держать ее в постоянном переходном периоде. Когда мы даем право трем провинциям перекрыть дорогу подавляющему большинству населения страны, то это означает, что менее 10 % народа блокируют решение подавляющего большинства иракцев — курдов ли, арабов ли, суннитов, шиитов, туркоманов и других» [537]. А это, отмечается в «пояснении», и влечет за собой роспуск Переходной национальной ассамблеи Ирака, выборы новой ассамблеи, которая выработает новый проект конституции, и все пойдет по «заколдованному кругу, из которого нет выхода», и «страна надолго останется в условиях переходного законодательства» [538]. Духовный лидер шиитов Али ас-Систани объявил Временную конституцию «не имеющим силы документом». По его оценке, любой закон, принятый в переходный период, будет иметь юридическую силу только после одобрения Национальной ассамблеей, избранной народом» [539]. Шиитское руководство настаивало также на том, чтобы будущий президентский совет состоял из пяти человек (три араба-шиита, араб-суннит и курд), а не из трех, как было записано в Законе (араб-шиит, араб-суннит и курд).

Свое недовольство Временной конституцией высказали и арабские суннитские лидеры, заявившие, что она «была написана под диктовку США, а подписавшие ее члены ВУСИ, назначенные американскими оккупантами, не являются законными представителями иракского народа» [540].

Многие в Ираке воспринимали предоставленные курдам Временной конституцией права как чрезмерные, а закрепление этих прав в основном законе государства — как прямое давление американской администрации, открывавшей путь к созданию в перспективе самостоятельного Курдистана.

В принятой Временной конституции Ирака формально были закреплены все права, которыми де-факто обладали области КАР на территории трех провинций: Дохук, Эрбиль и Сулеймания. В ней была признана выдвинутая курдами идея федеративного устройства будущего государства, почти полностью включена разработанная в проекте конституции Иракского Курдистана и реализованная на практике программа государственно-правового устройства региона как части федеративного иракского государства. За курдами закреплялось право иметь собственные вооруженные силы (пешмерга) под названием «национальная гвардия». Все это свидетельствовало об успехе многовековой борьбы курдов за свои суверенные права. Но это вовсе не означало, что по всем проблемам взаимоотношений Багдада и Эрбиля были достигнуты окончательные договоренности. Оставался ряд важных принципиальных вопросов, требовавших для своего решения времени, выдержки и гибкого подхода обеих сторон. Среди них такие, как территория и административные границы иракского Курдистана, вопрос о статусе Киркука, возвращение в родные места насильственно депортированных саддамовским режимом курдов и прибывших на их место переселенцев-арабов. Также было решено отложить решение вопросов, связанных с разграничением полномочий между центральными и региональными властями и с принципами распределения доходов от добычи, переработки и транспортировки нефти и таможенных сборов, что должно было стать предметом особых переговоров [541].

Хотя во время подписания Временной конституции Ирака против предоставления статуса расширенной автономии Иракского Курдистана выступил один из лидеров иракских арабов-шиитов аятолла ас-Систани и это положение не вошло и окончательный вариант документа, курдам удалось в статьях 53 и 54 Переходного административного закона (ПАЗ) закрепить свое право на автономию Иракского Курдистана. Между тем, 28 июня 2004 года американцы передали управленческие полномочия иракскому президенту и поэтому срок действия ПАЗ завершился. У курдов начался новый этап борьбы за свой особый статус в рамках нового иракского государства.

Будущее Иракского Курдистана определила Резолюция 1546 Совета Безопасности ООН, принятая 8 июня 2004 года [542]. Эта резолюция была воспринята иракскими курдами и, в целом, курдской общественностью с большим неудовлетворением, поскольку она не гарантировала права курдов на самоопределение и не признавала легитимность существования в Иракском Курдистане регионального правительства, успешно функционировавшего последние 13 лет. Все это свидетельствовало о том, что мировое сообщество, не без влияния США и их союзников, воздержалось от предоставления Иракскому Курдиcтану международных гарантий и передала курдскую проблему на откуп самим иракцам. В резолюции также отсутствовало упоминание о положении ПАЗ, гарантирующее федеративную структуру будущего Ирака. Прекращение действия ПАЗ и принятие СБ ООН резолюции 1546 вызвали оживленную полемику в курдских политических и общественных кругах. Высказывалось даже мнение, что «в последние 80 лет территориальная целостность Ирака была фикцией, и государство не было способно гарантировать населению политическую и социальную стабильность» [543].