Кирилл Вертяев - Курдский национализм. История и современность

«Прозападная» ориентация этого комитета позволила Турции обвинить его в ангажированности интересов, а также в том, что курдские активисты из «Хойбуна» действуют исключительно в интересах иностранной, преимущественно английской разведки. «Хойбун» не являлся массовой политической организацией и не пользовался прочной поддержкой во всех частях разделенного Курдистана, их влияние ограничивалось только турецкими и сирийскими курдами. Они резко противопоставляли себя другой курдской организации — Обществу возрождения Курдистана, которое после подавления восстания шейха Саида и казни одного из его лидеров, сына восставшего еще в 1880 году шейха Обейдуллы Саида Абдулкадира, было переименовано в т. н. «Турецко-курдское общество Халифата», действовавшее в Северном Ираке, целью которого объявлялась реставрация власти халифа-султана в Турции [318].

Отличительной чертой новой политической силы курдов в лице «Хойбун» было то, что она в значительной мере утратила религиозные лозунги, руководствовалась чисто националистическими мотивами. Отсутствие религиозного партикуляризма в идеологии «Хойбун» позволило ей актив сотрудничать с армянскими националистическими организациями. Как отмечает в своей работе Билял Шимшир, создание «Хойбун» обозначило рождение курдской националистической организации левого толка, наряду с условными «правыми», которых представляло Общество возрождения Курдистана, в котором были довольно сильны традиционные представители курдских элит, продолжавшие иметь гораздо большее влияние на проживавших на востоке Турции курдов, нежели в «Хойбун» [319]. С другой стороны, голландский исследователь M. ван Бруйнессен подчеркивает, что своей структуре «Хойбун» все равно оставался «аристократической организацией» [320]. Важную, если не определяющую роль в «Хойбуне» играли Джеладет Али (первый председатель) сформировавшие курдские националистические организации в Сирии, Египте, в также, позднее, в Европе.

Однако курдские националисты из «Хойбуна» в этот период не были хозяевами положения в Турецком Курдистане. Тем не менее, пресса и информагентства того времени много писали о желании «панкурдистов» идти дальше: бороться за создание Курдистана «до Черного моря с последующим включением в него части Закавказья» [321].

Чтобы предотвратить дальнейшую эскалацию курдского сепаратизма турецкое правительство в 1927 году учредило в семи вилайетах на востоке страны с преимущественно курдским населением специальной административной зоны — т. н. Генеральные инспекции, на территории которых жестокий полицейский надзор сопровождался репрессивными мерами против курдского населения. Подобная ассимиляционная политика вызвала резкое противодействие националистически настроенных курдов Турции. На первом учредительном съезде «Хойбун» отмечалось, что «курдское национальное самосознание, просыпаясь после тяжелого сна, во весь голос будет противится политике ассимиляции курдов, проводимой Турцией» [322].

Несмотря на жестокий разгром восстания шейха Саида, республиканское правительство, читай, кемалисты, были весьма условными хозяевами в Турецком Курдистане. В 1927 году ими была возобновлена кампания по переселению жителей мятежных курдских вилайетов к Черному морю и на запад, чтобы смешать его с местным населением. Наряду с этим происходил процесс заселения восточных вилайетов переселенцами с запада, а также турками из балканских стран и Кавказа. Для этих целей правительством предусматривалась постройка переселенцам бесплатных жилищ, предоставление орудий труда и скота. Одной из главных целей анкарского, правительства было разрушение власти аширетных вождей — для того, чтобы местное население «могло обращаться к правительству напрямую, минуя ненужных посредников» [323]. План реформ на востоке страны предусматривал и запрет на использование курдского языка в общественной и официальной сфере.

Все эти нововведения вызывали резкое неприятие со стороны традиционных курдских элит, которые апеллировали к курдскому национальному сознанию и настаивали на необходимости самоопределения путем вооруженного восстания. Центром нараставшего здесь повстанческого движения стал район высочайшей горы Турции — Арарат. Это была достаточно труднодоступная местность, занимавшая стратегически выгодное положение на стыке границ Турции, Персии и СССР. В литературе и прессе того времени термин «Араратское восстание» использовался весьма широко, охватывая выступления курдов в период с 1927 по 1932 гг. Отличие Араратского восстания от восстания шейха Саида отметил английский полковник и востоковед Эльфинстон, который писал, что оно имело чисто политический, а не религиозный характер, являлось ответом на ассимиляционную политику властей Турции [324].

Ведущую роль в этом восстании играл комитет «Хойбун». Немаловажным катализатором Араратского восстания курдов выступил и мировой экономический кризис, который негативно повлиял на экономическую ситуацию в целом в Турции. По мнению курдских источников, Араратское восстание представляло из себя целую серию вооруженных выступлений курдов за свою независимость, первое из которых произошло еще в 1926 году, начавшееся практически сразу после восстания шейха Саида, под руководством Ибрагима Тели, в котором были задействованы несколько курдских племен: хайдаран, хасенан и джелали. Однако восстание было подавлено турецкой армией [325].

В этот период при участии комитета «Хайбун» в районе горы Арарат было создано курдское «мини-государство» («Араратская республика»), поддерживаемое хорошо обученной, но до поры малочисленной армией курдских бойцов под командованием неформального лидера комитета «Хойбун» бывшего полковника османской армии Ихсана Нури. Пик Араратского восстания наступил в тот момент, когда поднялась 150-тысячная конфедерация племен джелали, обитавших по обе стороны турецко-персидской границы. Говорили о планах создания единого курдского государства на базе Турецкого и Персидского Курдистана (при этом земли Сирии и Ирака, населенные курдами, исключались).

Однако восстание началось без какого-либо четкого политического лозунга [326]. Для подавления этого выступления курдов было мобилизовавши около 60 тыс. турецких военных, а также задействована авиация. Сложность для турецких военных заключалась в том, что регион Арарата вплотную примыкал к иранской границе, что затрудняло военные действия против восставших. Поэтому турецким правительством было заключено с Ираном новое соглашение по демаркации границы, в результате чего был осуществлен обмен деревни Котур в районе Вана, на прилегающие к Арарату территории, что позволило турецким войскам окружить Арарат и отрезать прилегающие к нему пути со стороны Ирана. Восставшим в юго-восточной части Турции курдам удалось в районе Башкале разгромить турецкий отряд и перерезать дорогу между Башкале и Ванским вилайетом. В результате этого граница между Турцией и Ираком фактически осталась открыта.