Никифор Константинопольский - Творения святого отца нашего Никифора, архиепископа Константинопольского

52. Царь. Следовательно, ты утверждаешь, что заповедь законодателя должна быть относима только к Богу и запрещает писать только Его иконы?

Патриарх. Да, я это утверждаю и утверждать никогда не перестану.

Царь. Но разве ты не исповедуешь Христа истинным Богом?

Патриарх. Конечно, исповедую.

Царь. А разве ты не допускаешь икон Христа?

Патриарх. Допускаю.

Царь. Каким же образом, исповедуя Христа истинным Богом, ты допускаешь иконы Христа, если писать иконы Бога запретил законодатель?

Патриарх. Благо да будет тебе, государь. Выдвигаемый тобою вопрос сделает истину яснее. Скажи же, исповедуешь ли ты Христа истинным Богом и истинным человеком?

Царь. Да, исповедую.

Патриарх. Христос, сделавшись человеком, не пребыл ли совершенным человеком и совершенным Богом так, что ни собственной природы не умалил, ни ту, которую воспринял, не претворил в божественную природу?

Царь. Да.

Патриарх. Не признаешь ли ты также, что мы никогда не разделяли Христа как Бога и как человека, но говорим, что он един есть и Бог и человек, страстен и бесстрастен, первое — как Бог, а второе — Он же и как человек? Не есть ли Он, как Бог, невидим, не осязаем и (только) умопостигаем, а как человек, видим, осязаем и представим? Итак, неужели изображаемого мы не признаем за истинного Бога? Ведь и по воплощении Христос пребывает истинным Богом. Но мы изображаем Христа не поскольку Он Бог и не постольку воздвигаем Ему иконы; но постольку употребляем иконы, поскольку Он был человеком и явился на земле. И видимое и описуемое мы не приравниваем к невидимому и неописуемому, дабы не погрешить нам относительно спасения, равно как безрассудно не дерзаем унижать Его, изображая неосязаемое (естество) Его, невидимое и неописуемое чертами осязаемыми, описуемыми и видимыми. Напротив мы хорошо знаем, что в едином Христе пребывает и видимое и невидимое, описуемое и неописуемое нераздельно и неслиянно в свойствах естества, из коих состоит, и научены преданием каждому воздавать подобающее. На это указывает и способ писания икон, ибо изображают или лежащего в яслях, или кормимого Матерью Богородицею, или беседующего с учениками, или предстоящего перед Пилатом, или висящего на древе, или другое что подобное, что говорит о пришествии Его на землю. Во всем этом нет ничего, что касалось бы Его, как Бога, а не как только человека. Если бы Он не стал человеком и не принял на земле добровольно образа и вида человека, то все это не изображалось бы и не допускалось бы в отношении к Нему. Если Слово стало плотью, явилось на земле и было видимо людьми, как человек превечно сущий, бесплотный и бестленный Бог, то, мне кажется, мы не погрешим, желая изображать то, что мы видели.

53. Царь. Но что ты скажешь об изображениях ангелов? Думаю, что ты не станешь утверждать, что живописцы знают внешние образы ангелов и изображают их по их доступному зрению виду?

Патриарх. Я не стану утверждать, что они знают вид и образ ангелов и пишут их потому, что видели, но они придают им образ человеческий руководясь, думаю, Писанием.

Царь. На каком основании ты говоришь это?

Патриарх. Разве ты не знаешь, как Писание говорит об ангелах, явившихся Аврааму у дуба, и о том, как Авраам, возведши очи, увидел трех мужей? Не провожал ли он ангелов, явившихся в виде мужей, к Содому? Таким образом, они (живописцы) не измышляют сами и картины их — не плод неразумной дерзости; но какими ангелы являлись, такими они и изображают их на иконах.

Царь. Но откуда явилось у них прибавление крыльев?

Патриарх. Думаю, что этим прибавлением указывается различие их от людей, чтобы они не почитались совершенно за людей. Изображая их с крыльями, (живописцы), мне кажется, руководствуются в этом отношении к прибавлению не неразумным основанием, а указывают на их способность носиться в воздухе и пребывание их на небе с Богом, а также на то, что они с готовностью нисходят оттуда ради нас и ради нас туда восходят. Притом они не без основания воспользовались примером Моисея, поставившего окрыленных херувимов (которые суть ангелы, ибо все небесные и умные силы Дионисий называет ангелами). И опять, государь, нужно припомнить сказанное раньше и твердо хранить в душе, что если мы и пишем иконы ангелов, то изображения их для нас также остаются творением, и приступаем мы к ним, не как к причастникам высшей и первой сущности (да не будет, чтобы мы безумствовали так и тварь принимали за Бога), но как к сорабам, богатством своих добродетелей стяжавшим великую близость к общему Владыке.

54. Царь, удрученный своей неспособностью возражать, промолвил едва слышно: «Но мыслящие иначе приводят еще множество отеческих изречений, которые не уклонитесь обсудить перед нами и перед ними». Божественный отец отвечал: «Мы уже говорили и еще скажем, что готовы с помощью Божией обсудить места Писания и отеческие перед вашим величеством; но мы не пойдем на собеседование с теми, которые удалили себя от церкви и навлекли на себя анафему, и не желаем уничтожать или устранять что-либо из соборных определений и постановлений. Если же ясно узнать желаешь, что не только издавна так мыслим и теперь решаемся говорить не за себя одних, но великое множество небезызвестных епископов и монашествующих вместе с нами твердо ступают по правому пути этого исповедания, то вот они стоят у ворот вашего дворца. Если прикажете им явиться, узнаете и от них, что касательно образа мыслей у нас с ними нет разногласия».

55. Царь дал знак им войти; с ними повелевает войти самым высшим из лиц правительственных по установленному порядку с мечами у бедр, думая, жалкий, устрашить воинскою рукою неустрашимых. Итак, входит священное церковное собрание в палаты, блиставшие золотыми потолками, хвалясь своею трудно поддающеюся описанию смелостью и как бы божественною ревностью побуждаемое к свободе речи. И когда на виду сидевшего тирана они приблизились, увидели архипастыря, громко спорившего и силлогизмами побивавшего царя, как ребенка. Тогда они возымели твердую решимость говорить и освободились от всякой робости.

56. Гневно взглянув на них, львоподобный сказал: «Ни от вас, как видите, и ни от кого не сокрыто, что мы поставлены Богом быть посредником в отношении к сему славному словесному стаду, готовые с полной охотой и усердием устранять и уничтожать вырастающие в ней тернии. Так как и теперь еще некоторые спорят относительно существования и почитания икон, приводя говорящие против них места из Писания, то совершенно необходимо разъяснить их, чтобы было приведено к концу то, чего мы добиваемся (а добиваемся мы единомыслия всех в мире). Поэтому всем недоумевающим и возражающим необходимо предложить исследование; об этом мы уже говорили и с архиереем и теперь в общем собрании с ним повелеваем вам немедленно дать решение обсуждаемого вопроса, чтобы медлительность молчания не была поставлена вам в вину и не причинила бы вам беды за ваше непослушание». Тогда сотрудники и сопастыри доблестного архипастыря, извлекши против зверонравного и с волчьими мыслями Льва колчан божественных речений и истратив каждый по очереди находившиеся в нем стрелы обличений, все тело превратили ему в рану. И чтобы нам не входить в подробности сказанного тогда каждым, изложим общее содержание всех речей в одной нижеследующей речи.