Никифор Константинопольский - Творения святого отца нашего Никифора, архиепископа Константинопольского

47. Теперь я хочу сказать еще вот что.

Царь. Что именно?

Патриарх. Не принято ли у людей делать изображения свирепых львов со страшным взглядом, или диких ощетинившихся вепрей, или как бы в горах и долинах скачущих лошадей, или разных птиц, представляемых поющими так (живо), что (зрители) нередко готовы бывают слушать голос их? И это люди изображают одних на стенах, других вышивают на одеждах, а некоторых даже, изваяв из меди и золота, для услаждения и украшения ставят в домах или на площадях. Неужели же это оскверняет людей и человеческую жизнь, если только они по нечестивому эллинскому пустословию не называют сделанного Богом? Если же кто-либо по неразумению, следуя демонскому заблуждению, будет считать что-либо из этого Богом, то не забросаем ли мы тотчас камнями, не сожжем ли огнем, не ввергнем ли в свирепые пасти зверей?

48. Итак, есть только один путь, государь, справедливо решить (вопрос) — это узнать и признать, что законодатель запретил и возбранил нам делать изображения одного только Бога. И если мы утверждаем это, то уже ни древних, живших под законом, не можем осуждать, ни мы христиане не погрешаем, изготовляя иконы мучеников и других святых людей и посредством видимого образа обозначая то, что невидимо в них. И если согласятся со мной сторонники благочестия, предмет этот надо разделять и определять таким именно образом и рассматривать с двух сторон, которые извращать и смешивать нельзя.

Царь. Как и в каком отношении?

Патриарх. Так, что не должно делать изображений Бога [13] Разумеются изображения Бога как Бога, неописуемого и неизобразимого. , а если кто дерзнет на это, то как последователь эллинского учения подлежит самому строгому наказанию. Но можно изображать людей святых, прославленных близостью к Богу и чистотою жизни, являющихся посредниками между Ним и нами, возносящих к Богу прошения и приносящих нам от Бога даруемое. Ведь не одно и то же, не одно, государь, те, которые приближаются к Богу, и те, которые прославлены Им. Близость к Богу соразмеряется с жизнью, и за делами следует соответствующее воздаяние. Бог вечен и не происходит; все же невечное и происшедшее во времени получило свое бытие от Существующего. И на этом основании можно называть подчиненным в отношении к Богу все то, что происходит, ибо произведение по справедливости считается подчиненным по отношению к производящему. Но по степени приближения к Богу и по различию обусловливаемой этим славы для приходящих к Нему полагаются разные наименования. Кои из страха наказания воздерживаются от грехов, тех можно называть слугами Божьими, поистине нерадивыми рабами, имеющими нужду в бичеваниях, заключении и угрозах, чтобы не грешить. Другие, стремясь к добродетели в надежде на будущие блага, не могут быть названы домочадцами, но суть наемники, так сказать, Бога, ради выгоды и награды исполняющие долг. Но есть, наконец, и такие, кои, превосходя этих, искренно и бескорыстно предаются добру и стремятся к нему не из страха грядущих наказаний и не в надежде будущих благ, а делают добро ради самого добра. Обладая истинными сокровищами мудрости, они по справедливости могут быть названы сынами Божьими, как наследники Божьи и сонаследники Христа. Они, хотя и люди, однако усердно молят Бога всех сущих и ходатайствуют за людей уже во время пребывания в этой скитальческой и беспорядочной жизни, но особенно тогда, когда, скинув отрепья, сбросив остов и обременяющий прах, возвратив материи материю, чистые чисто восходят к благому и милостивому Господу.

49. Царь. Так что же? Неужели по твоему не являются сообщниками эллинских учений делающие изображения, как сказал ты, таких святых людей?

Патриарх. Нельзя так, без всяких оснований, обвинять их, но должно рассмотреть и исследовать это.

Царь. Зачем же христиане изготавливают эти изображения, зачем пишут?

Патриарх. Неужели, государь, они наделяют свои изображения неизреченною и божескою Сущностью?

Царь. Никаким образом.

Патриарх. Разве чтут их, как причастных существу первой и высочайшей Причины?

Царь. Конечно, нет.

Патриарх. Считают ли их смертными людьми?

Царь. Да.

Патриарх. За что же порицать нас, если, видев их, как людей, мы как людей и изображаем их. А имя Божие, как исключительное, к сотворенным природам неприложимое, мы оставляем для Сущности, превосходящей все, как Ему одному подобающее, которую (сущность) мы не должны изображать, ибо как изображать то, чего мы не видали глазами? Напротив, мы должны употреблять иконы мучеников и других святых мужей, почитая их не как богов (да не преступим этим должного), а как верных слуг Божиих, чтобы воздать им за их мужество, и чтобы то, что мы сами, обремененные грехами, не можем просить у Царя, они как царские оруженосцы, лично испрашивали за нас.

50. Если угодно, свою речь я поясню примерами из человеческой жизни. Не согласишься ли ты, что Творец мира, как добрый кормчий, заботясь о спокойствии плавающих в нем, поставил на земле царя, как бы образ Себя Самого, чтобы гонимые людьми не претерпели в волнах жизни участи корабля, лишенного груза?

Царь. Да.

Патриарх. Он же — не будучи Богом, но желая подражать Богу, насколько это возможно для человека, поскольку он (царь) ограничен и есть просто только человек, — посредством назначения других начальников наполняет государство своим присутствием, чтобы и в отсутствии быть перед всеми и, находясь далеко, наводить страх на подданных. Так неужели же потерпит он, если мы поставленных им правителей станем называть царями и отдавать им его достоинство?

Царь. Нет.

Патриарх. Но будет ли он порицать нас, если мы станем обращаться и просить поставленных им и согласно его воле ведущих дела начальников через них представлять ему прошения, которых представить не можем мы сами?

Царь. Отнюдь нет.

Патриарх. Так, государь, нужно думать и о Боге: Он гневается, если божескую честь мы воздаем другому, и похваляет и радуется, если мы желаем чтить слуг его.

51. И мудрейший Павел оказывается близким к этому воззрению, когда в послании к Римлянам не просто осуждает иконы и не укоряет за одно только употребление икон, но именно за то, что они изменили славу нетленного Бога в образ, подобный тленному человеку (Рим 1, 23). Действительно, дерзки и безрассудны те, кои не видели ни образа, ни вида Бога и не в состоянии представить их (как земнородные и грубые, как рабы чувственности, как плоть, как лишенные духа и движения, как бессильные нематериально устремиться к нематериальному и не могущие переступить природу видимого), чтили, как Бога, только то, что видели. И здесь должен ты весьма подивиться намерению Апостола: словом изменили он указывает и внушает, что насажденные в душах понятия о Боге и начальные предания первых людей знали только единого истинного Бога, но любители земной мудрости, при помощи нефилософской философии и неразумного разума, дерзко вырвав корни благочестия, изменили их и извратили и, посеяв многобожие, утеряли истину, которой обладали, присвоив Богу подобие человека, птиц и проч. Ведь изменяет то, что прежде имел, предпочитающий несуществующее у него перед существующим, а чего кто не имел, того он никогда и не захотел бы изменять.