Джордж Адамс - Европа в эпоху Средневековья. Десять столетий от падения Рима до религиозных войн. 500—1500 гг.

Тому, кто читал «Хроники» Фруассара (французский писатель XIV в., его «Хроники» — важнейший источник по истории начального этапа Столетней войны. — Ред.) или «Короля Артура» Мэлори (английский писатель XV в., автор «Книги о короле Артуре и о его доблестных рыцарях Круглого стола», состоящей из восьми романов о короле Артуре и рыцарях Круглого стола и представляющей собой исчерпывающий свод артуровской легенды. — Ред.), не нужны особые цитаты, чтобы убедить его в том, что под поверхностным блеском рыцарской эпохи по-прежнему скрывались грубость и варварство, или в том, что оно полностью пренебрегало некоторыми добродетелями.

По иллюстрациям Средневековья можно представить содержимое поклажи такого разносчика: перчатки, ремни, колпаки, шляпы, зеркала, кинжалы, кошельки, туфли, чулки, дудки и др.

Законодательство отчетливо протекционистского характера, прямым потомком которого является современное законодательство, появилось в XIV в., хотя и намного раньше встречались разрозненные случаи подобных законов. Теории, на которых основывалась торговая система, начали приобретать определенную форму в XVI в.

Однако трудность в данном случае не превышает той, с которой сталкивается любая наука, добиваясь принятия собственных тщательно сформулированных выводов на месте чистых догадок, которыми народный ум объясняет все частично понимаемые им факты. То, что теории в данном случае, по-видимому, тесно связаны с эгоистичными интересами, делает процесс еще более увлекательным и, пожалуй, дает оппоненту необычайные преимущества, но в итоге результат не может быть иным.

Однако торговля оставалась чрезвычайно прибыльной. Говорят, во времена своего превосходства португальцы продавали пряности с прибылью не менее 600 %. В начале XVII в. прибыль от успешного рейса часто достигала 200 %. Однако эти высокие прибыли должны были возмещать немалые потери. Средний годовой дивиденд, объявленный голландской Ост-Индской компанией, с 1605 по 1720 г. составлял 22 7/ 8% от основного капитала.

Давно вызывает споры вопрос о продолжении действия римских муниципальных институтов в течение темных веков, и он касается отдельной институциональной истории муниципального правительства, а не истории возникновения городов в целом. Причины общего движения мы указали выше, как бы ни обстояло дело с происхождением конкретных черт муниципального устройства. Думаю, довольно наглядно показано, что в Германии большинство городов добились прав самоуправления путем постепенного расширения рыночных привилегий, которые были предоставлены им в начале их истории. Однако этот факт не исключает влияния римских институтов в других местах, и весьма вероятно, такое влияние ощущалось хотя бы в отдельных случаях. Хотя общие причины и общие черты периода одинаковы во всех государствах, было бы абсурдно предполагать одинаковость деталей, которая не встречается нигде в Средние века.

Любопытный пример представляет собой маленькая республика Андорра, где феодальные формы позволили установить местную независимость, сохранившуюся до наших времен.

Щ итовые деньги — денежный сбор в средневековой Англии с держателей рыцарских феодов взамен личной службы в армии короля. (Примеч. пер.)

В некоторых местах, особенно в Италии, многие освобождались письменной хартией, в которой приводились религиозные или нравственные причины для этого акта, часто взятые из римского права, например, природное равенство всех людей. Это фактически исключения в действии упомянутых нами причин, и недостаточно многочисленные, чтобы повлиять на движение в целом.

Исследования Ш. Бемона (1848–1939, французский историк. — Ред.) убедительно показали, что осуждение Иоанна было результатом обращения к королю дворян Пуату, а не убийство Артура, как предполагалось прежде. Многочисленные последующие исследования этого вопроса серьезно не поколебали выводов Бемона. Правление Филиппа-Ав-густа увеличило королевский домен в 3 раза, укрепило положение короля, устранив всякую возможность соперничества и даже сопротивление отдельных баронов, и положило начало череде непрерывных успехов.

А п а н а ж — наследственные земельные уделы, которые передавались некоронованным членам королевской семьи. ( Примеч. пер.)

Мир Божий — временное прекращение междоусобиц в церковные праздники и другие определенные церковью дни. За нарушение мира предусматривалось наказание вплоть до отлучения от церкви. (Примеч. пер.)

Высшим феодальным судам в некоторых из великих феодов, как, например, в Нормандии, Шампани и Тулузе, было разрешено продолжать работу, их судьи в соответствии с новым устройством стали членами парижского парламента и присылались именно с этой целью; однако они продолжали работать не как независимые суды, а как провинциальные парламенты, четко встроенные в государственную судебную систему.

В плане этого рассмотрения французских судебных институтов можно выделить два момента, имеющие исключительно важное значение для понимания различных результатов, к которым процесс пришел во Франции и Англии. Одним из них является то, что национальная система права и национальные суды никогда не исчезали в Англии до такой степени, как во Франции. Их не пришлось восстанавливать почти с нуля под влиянием каких-либо теорий, и об Англии нельзя сказать, как о Франции, что ее общее право в первую очередь основывалось на расплывчатом и противоречивом местном и обычном праве, которое совершенно не подходило для превращения в общее государственное право с быстротой, необходимой для того, чтобы идти в ногу с географическим расширением королевской власти. С самого начала правления Генриха II королевские суды быстро создали поистине общенациональное право. Другой факт заключается в том, что во Франции не было такой законченной системы местного самоуправления, как в Англии, системы, основанной на идеях, отличных от принципов римского права, и способной готовить отдельных людей для государственной службы и всю нацию в осуществлении свобод. Этот факт, однако, оказал более решающее влияние на последующих этапах французской истории, чем в тот период, о котором мы сейчас говорим.

Вероятно, Филипп сознательно последовал примеру английского короля Эдуарда I, который установил его за год или два до того в своем споре с Бонифацием VIII по поводу феодальной зависимости Шотландии. Данные ясно говорят о том, что Филипп был знаком с этими английскими событиями, и существует любопытное предположение, что идея французских Генеральных штатов, возможно, исходит от английского парламента. Однако, как бы там ни было дело в этом конкретном случае, Генеральные штаты наверняка сформировались бы в обозримом будущем.