Дмитрий Мачинский - Скифия–Россия. Узловые события и сквозные проблемы. Том 2

Древнейшие клады и монеты с двузубцами с определенностью говорят, что этот знак первоначально получил распространение в Северной Руси и в тесно связанных с нею Швеции, Готланде и Полоцкой земле (по летописному преданию, Полоцк был изначально подчинен Рюрику). Самый ранний клад с последней монетой 880/885 гг. и монетой с двузубцем 877/878 гг. найден на Готланде. Вторая по древности одиночная монета с двузубцем происходит из Стокгольма (894 г.). Также весьма ранними одиночными монетами с двузубцем являются вторая из Стокгольма (919/920 гг.) и единственная из собрания Эрмитажа, где, кроме двузубца, есть рисунок стяга – почти наверняка найденная на северо-западе Руси (913/914 гг.). Клад из Готланда был зарыт не позже 890–900-х гг., а двузубец, видимо, появился в Северной Руси, через которую шел поток серебра в Балтику, где-то в последней четверти IX в.

Следующее по времени место фиксации монет с двузубцем – это клады Полоцкой земли: Погорельщина, бассейн Немана (младшая монета 902–903 гг., монета с двузубцем неопределима, на ней изображение ладьи) и Козьянки (младшая до 940 г., с двузубцем 910/911 гг.). И только после середины X в. монеты с двузубцем появляются в кладах Среднего Поднепровья: Звеничев (младшая 951/952 гг., с двузубцем 895–905 гг.), Копиевка (младшая 954/955 гг., с двузубцем – 911/912 гг.) (Мельникова 1998). Таким образом, картина ясна: сначала двузубцы появляются в Северной Руси и политически связанной с ней Полоцкой земле и отсюда попадают в Швецию и на Готланд, лишний раз подтверждая теснейшую связь «всей руси» со Швецией и Балтикой, и лишь после середины X в., видимо, в связи с получением Святославом реальной власти в Киеве около 960 г., двузубцы появляются в Среднем Поднепровье.

После длительных поисков прототипа знака двузубца приходится признать, что единственным реальным источником его являются подобные знаки-граффити, обнаруженные в Хазарии, преимущественно на памятниках салтово-маяцкой культуры VIII–IX вв. в бассейне Дона (Флёрова 1997; 2001; Белецкий 2009). Это наводит на мысль, что появление двузубца в Северной Руси, так же как вторичная актуализация здесь титула «хакан», могли быть связаны с военным походом руси в Каспий и нападением на Абаскун в 864/884 гг. (более точная дата неизвестна). Тогда по проложенным русами ранее торговым путям, по Дону и нижней Волге в Каспий, вероятно, впервые прошли не купцы, а военные дружины, возглавляемые своими вождями. Любопытно, что и первому при-нятию титула «хакан», ранее 838 г., предшествовал (или сопутствовал) набег русов на Амастриду – до 842 г., а вероятнее в 810–830 гг. (а возможно, и набег на Сурож-Сугдейю в начале IX в.), во время которого русы должны были проходить по Днепру или рекам Подонья через земли, подконтрольные Хазарскому каганату (волынцевская культура, гибнущая в 820–830-х гг. под ударом то ли русов, то ли венгров) (Воронятов 2005; 2012; Зорин, Шпилёв 2009). Видимо, такие походы позволяли на деле ощутить силу каганата и могли вызывать желание подражать и противостоять ему и в репрезентативно-сакральном оформлении верховной власти у русов и соподчиненных им славян, балтославян и финнов. Возможно, восприятие знака двузубца из Хазарии произошло и позже, и при других обстоятельствах, но не позднее самого начала X в.

Сакрально-магический смысл изображений двузубца в Хазарии выявляется в работах В. Е. Флёровой (Флёрова 1997; 2001). На Руси сакрализованность знаков Рюриковичей для 890–970-х гг. в военно-торговой среде доказывается их вхождением в систему сакрально-воинских изображений и надписей на серебряных монетах, которые и сами по себе несли, наряду с экономической, и сакрально-престижную функцию. Но особенно проявляется высочайшая сакрализованность знаков Рюриковичей, принимающих со времени Владимира также и форму трезубца, в их воспроизведениях на золотых и серебряных монетах Владимира 989–1015 гг. и на серебряных монетах Святополка и Ярослава.

В «Слове о Законе и Благодати» русин Иларион, первый на Руси митрополит не из греков, славит «великаа и дивнаа сътворшаго нашего учителя и наставника, великаго кагана нашеа земля Владимера, внука старого Игоря, сына же славного Святослава, иже, в своа лета владычьствующа, мужеством же и храбъръствомъ прослуша в странах многахъ и победами и крепостію поминаются ныне и словутъ. Не в худе бо и не въ неведоми земли владычьствовашя, но въ Русскои, яже ведома и слышима есть всеми концы земля…». В этой форме славления крестителю Руси Владимиру уделено в 2–3 раза меньше похвальных слов, чем его языческим предкам Игорю и Святославу. Правда, может возникнуть впечатление, что каганом был только Владимир, а никак не Игорь и Святослав, к которым этот титул напрямую не отнесен. Но это ничего не доказывает, поскольку в «Слове» не назван каганом и Ярослав, который, как известно из другого источника, носил этот титул.

В ПВЛ под 6559 (1051) г., после рассказа о поставлении митрополитом Илариона, сказано: «Постави Ярославъ Лариона митрополитомъ русина в святей Софьи, собрав епископы». Далее о начале Печерского монастыря: «Боголюбивому князю Ярослову, любящю Берестовое и церковь ту сущюю святыхъ апостол, и попы многа набдящю, в них же бе презвутеръ, именем Ларион…» Об этом же событии – в записи от имени Илариона о поставлении: «Аз милостию человеколюбиваго Бога мних и пресвитер Иларион изволением Его от богочестивых епископов священ бых и настолован в… граде Кыеве яко быти в немь митрополиту… Быша же си в лето 6559 владычествующу благоверьному кагану Ярославу сыну Владимирю. Аминь».

Итак, Ярослав, названный в многократно отредактированной летописи «боголюбивым князем», в явно сохранившей первоначальную форму записи назван «благоверьным каганом». Трудно представить политическую ситуацию, при которой Владимир мог по собственной инициативе принять хазарский титул «каган». Явно он был унаследован им от деда и отца. От них же он унаследовал и свой «герб». Однако именно Владимир переработал его первоначальную схему и придал ему особо высокий статус, что отчетливо прослеживается на эволюции изображений на его златниках и сребренниках. Монеты типа I, выпущенные, вероятно, сразу после принятия христианства и женитьбы на Анне около 889–890 гг., созданы по образцу византийских солидов. На аверсе – Владимир с подогнутыми ногами и варианты надписи: «Владимиръ на столе», «Владимиръ а се его злато», «Владимиръ а се его сребро», «Владимир на столе а се его сребро». При этом изображение «стола» отсутствует. В правой руке Владимир держит маловыразительный крест на длинном древке, а слева от Владимира изображен трезубец, зависший как бы в свободном парении. В целом создается впечатление, что право на «стол» и на владение «златом-сребром» обеспечивается и символизируется этими двумя знаками. На реверсе в противоположной ориентации (↑↓) погрудное изображение Христа в крещатом нимбе с надписью: «Исусъ Христосъ».