Дмитрий Мачинский - Скифия–Россия. Узловые события и сквозные проблемы. Том 2

Раскопки Е. А. Рябинина в Старой Ладоге в 1973–1985 гг. позволили на основе дендрохронологии (подтвержденной данными нумизматики) определить время основания здесь первого средневекового поселения. Бревна для первых построек были срублены в 753 г., и эта дата считается датой основания Альдейгьи. Таким образом, в 2003 г., когда Санкт-Петербургу исполнится 300 лет, его предшественнику Ладоге-Альдейгьюборгу будет 1250 лет (Рябинин, Черных 1988).

Надо отметить, что древнейший погребальный памятник Ладоги – нижнее погребение по обряду кремации в знаменитой «сопке» № 140, раскопанной в 1883–1884 гг. Н. Е. Бранденбургом – на основании найденных в нем деталей так называемого неволинского поясного набора датируется в пределах середины VII – начала VIII в. н. э. Эти поясные наборы происходят из Приуралья в бассейне Камы и встречаются также на Оке, в Юго-Западной Финляндии, в Эстонии и однажды – в Швеции. Таким образом, весьма вероятно, что начало непрерывной жизни в Поволховье того этносоциального организма, который с какого-то момента стал называться русь/рос, относится к еще более раннему времени. И несомненно, что этот организм возник в важной точке того сакрально-торгово-даннического пути, который вел из Балтики в глубины Великой Швеции вплоть до Урала (Мачинский, Мачинская 1988; Волковицкий 1995; Мачинский 1995).

Ладога в VIII–XII вв. исполняла – в разное время и в разной степени – те же основные функции, которые были присущи Петербургу в XVIII–XX вв. Остановимся лишь на некоторых.

В Ладоге изначально и на протяжении второй половины VIII–IX в. жило полиэтничное славяно-скандинаво-балто-финское население, однако в первые полтора десятилетия ее существования, как показали исследования Е. А. Рябинина, С. Л. Кузьмина и А. Д. Мачинской, доминировал скандинавский компонент. В дальнейшем, вплоть до начала XII в., последовательно сменяют друг друга периоды доминирования скан-динавов и славян, постепенно вырабатывающих общие формы быта и культуры. Археологически и исторически прослеживаются западные импульсы из Фрисландии, с Готланда и Аландов, из Центральной Швеции и Вестеръётланда (Рябинин 1985; 1994; Мачинский, Кузьмин, Мачинская 1986; Мачинский, Мачинская 1988; Кузьмин 1989).

Ладога и тяготеющее к ней нижнее и верхнее Поволховье в 750–860-х гг. становятся областью обитания ряда поколений местных родов, живущих в неукрепленных или слабо укрепленных поселениях, практикующих прогрессивное пашенное земледелие и совершающих захоронения после сожжения в огромных курганах-«сопках». Сама Ладога становится местом концентрации дружин, вооруженных «рейнскими» мечами, центром сбора дани в таежной зоне и торговли от Фрисландии до Багдада, центром кораблестроения и оружейного дела, политическим и религиозным центром. Именно Поволховье начинает обозначаться в IX в. именем Garđar («огражденные хутора», или, учитывая славянские языковые ассоциации, – «городки»). И именно в Поволховье и в Приильменье в VIII–IX вв. складывается новый полиэтничный этносоциум русь/рос с центром сначала в Ладоге, а с последней трети IX в., как показывает сопоставление результатов исследований Е. Н. Носова и Е. А. Рябинина, и на «Рюриковом городище» у истоков Волхова (Носов 1990). С конца IX в. главным центром Руси становится Киев. При смещении центров на юг происходила ее славянизация, однако, как следует из сообщений императора Константина Багрянородного, еще в 950-х гг. основным языком росов/русинов был древнесеверогерманский (или древнешведский?), хотя при сборе дани в пределах Руси и торговле за ее пределами они пользовались более распространенным и понятным славянским. Вероятно, подобная языковая ситуация сохранялась до 970-х гг.

По зафиксированному летописью русскому преданию, основатель великокняжеской династии Рюрик «сидел» в Ладоге только два года (условно 862–864 гг.). Однако едва ли можно сомневаться, что Рюрик лишь продолжил существовавшую до него традицию. Весьма вероятно, что «хакан» народа « Rhos », пославший в 838–839 гг. послов в Византийскую и Франкскую империи, имел резиденцию в Альдейгье. Его послы оказались «свеонами», т. е. шведами, а титул «хакан» говорит об ориентации на волжско-донскую торговлю, контролируемую хаканом хазар, и о зарождении смутных «имперских амбиций» (Мачинский, Мачинская 1988: 47–48). Об Альдейгьюборге как резиденции конунгов говорят исландские «саги о древних временах» (Джаксон, Мачинский 1989а; Мачинский, Панкратова 1996). Смутные воспоминания о существовании Ладоги до Рюрика улавливаются и в русском летописании (Мачинский 1995).

Именно на Волхове, где зона распространения древнейших «сопок» и поселений Руси ограничена с юга святилищем Перынь, а с севера деревнями Велеша и Вельсы, сложилась на базе славяно-балтских верований новая русская языческая религия, основанная на диалектическом противопоставлении и «сотрудничестве» двух главных богов – Перуна и Веласа/Волоса. Эта религия зафиксирована уже как сложившаяся система в рассказе о русско-византийских договорах 907 и 911 гг. после похода на Константинополь князя-воеводы Олега, чьи последние походы связаны с Ладогой, где по летописи и находится его могила. Одновременно на севере Руси, по данным письменных источников и археологии, происходит первое знакомство русинов с христианством и предметами христианского культа.

Суммируя все письменные и археологические источники, можно сказать, что Ладога/Альдейгья в 750–860-х гг. была главным центром этносоциума русь/рос, а с 860-х гг. до начала X в. – одним из трех главных центров державы Рюриковичей. Ладога оказалась местом проникновения в Европейскую Скифию многих европейских ремесел (Минасян 1996), ряда европейских социальных достижений и религиозных представлений. Ладога и Приладожье были важным местом на путях торговли Северной Европы с Арабским халифатом. Ладога была центром развитого кузнечного ремесла, токарного дела, стеклоделия и т. д., морским и речным портом, верфью, местом концентрации дружин. С конца IX в. здесь возникают крепость и деревянный княжеский дворец. Вокруг Ладоги располагались грандиозные «сопки» – погребальные памятники Руси, рядом с ней появился около 860-х гг. единственный на Руси чисто скандинавский могильник в урочище Плакун. Наконец, Ладога тесно связана с формированием древнейших «государственных» преданий и мифов языческой Руси – предания о призвании варягов и мифа о вещем Олеге.

Для понимания этнокультурной и политической обстановки, в которой жила Ладога, нужно помнить, что к востоку от нее в Юго-Восточном Приладожье в 870–930 гг. происходит формирование приладожской курганной культуры, сложение которой стимулировалось появлением в этих местах переселенцев из Скандинавии. Существенно, что расселение здесь скандинавов хронологически совпадает с колонизацией Исландии и, возможно, вызвано сходными причинами. Только, в отличие от незаселенной (если не считать нескольких ирландских монахов) Исландии, в Приладожье пришельцы встречались с местным финноязычным населением, а на Сяси, вдоль и по которой пролегал кратчайший путь на Волгу, и с полиэтничной «русью», поскольку здесь уже не позднее середины IX в. существовал политически связанный с Ладогой городок Алаборг (Мачинский, Мачинская 1988: 38; Джаксон, Мачинский 1989а: 129–135; Богуславский, Мачинская 1993: 121; Мачинский, Панкратова 1996: 47–51).