Дмитрий Мачинский - Скифия–Россия. Узловые события и сквозные проблемы. Том 2

Как уже многократно отмечалось в литературе, помимо древнерусской и исландской традиций, колбяги/kylfingar известны также и в византийской, где они представлены формой κούλπιγγοι – произносившейся по-среднегречески как [kúlbiŋgi]. Чтобы синхронизировать обе формы, В. А. Брим и А. Стендер-Петерсен в качестве источника греч. κούλπιγγοις рассматривали германскую праформу древнеисландского kylfingr – * kulb-ing-az , идеально соответствующую κούλπιγγοις (Брим 1929: 280; Stender-Petersen 1933: 181–182). Такой подход абсолютно правомерен, и мы его разделяем.

Чрезвычайно значим вывод о связи названия кюльфингов с типом их вооружения: помимо сопоставления с kylfa «дубина, палка», предлагалось еще сопоставление с kolfr/kо́lfr «стрела». В авторитетных словарях данные лексемы толкуются следующим образом:

kylfa «I. club; II. the club-formed beak on a ship’s stem || I. дубина; II. вытянутый в виде дубины нос корабля» (Cleasby, Vigfusson 1957: 366a); «keule || дубина» – соответствует норвежскому диалектному kylla , восточношвед. kyla , датскому kølle , древнедатскому kölve, kylve (Jо́hannesson 1951–1956: 368); «1. Keule; 2. oberes Stück des Vorderstevens || 1. дубина; 2. верхняя часть форштевня» (Baetke 1976: 353).

kylfi «= kylfa II» (Cleasby, Vigfusson 1957: 366a); «= kylfa » (Jо́hannesson 1951–1956: 368); «= kylfa 2» (Baetke 1976: 353).

kо́lfr «club; the tongue in a bell || дубина; язык в колоколе» (Cleasby, Vigfusson 1957: 353b); «stumpfer Pfeil, Bolzen; Klöppel (einer Glocke) || тупая стрела, болт; язык (колокола)» (Baetke 1976: 333).

kolfr «pflanzenknollen, bolzen, glockenschwengel, stumpfer pfeil || расти-тельный клубень, болт, язык колокола, тупая стрела», соответствует нор-вежскому kolv , древнедатскому kolv , шведскому kolv [46] Современное шведское kolv имеет следующие значения: «приклад ружья; поршень; баллон, колба; початок» (Миланова 1998: 297а). (Jо́hannesson 1951–1956: 368).

Приведенные для основы kolfr/kо́lfr толкования не оставляют сомнения в производности всех ее значений от семы «удлиненный тупой предмет», поэтому ошибочно приписывать термину kylfingr особые семантические компоненты типа «стрела» или «язык колокола», как это предлагал А. Стендер-Петерсен: kylfingar «люди, созванные ударами колокола» (Stender-Petersen 1933: 190–191; см. об этом также в справке Е. А. Мельниковой 1986: 209–210). В то же время, учитывая взаимную этимологическую связь kylfa и kolfr/kо́lfr (обе основы восходят к представленному во всех германских языках архетипу * kulb-/*klub – «дубина» [47] Вот некоторые примеры: средненижненемецкое kolve и нидерландское kolf , древневерхненемецкое kolbo и немецкое keule , шведское klubba и английское club – все со значением «дубина». – Falk, Torp 1910: 536–537, 560; Hellquist 1922: 337; OED: club ), сопоставление kylfingr < * kulb-ing-az с рефлексами основы * kulb- – несомненно, правильно.

И все же ключевым для выяснения происхождения русского названия кюльфингов – колбяги – для нас является финское слово kalpa «меч» (Suomen sanojen… 1992: 289), сопоставление с которым в литературе еще не предлагалось.

Фин. kalpa на прибалтийско-финском фоне выглядит изолированно: во всех прочих прибалтийско-финских языках для выражения значения «меч» употребляется только ранний германизм * mēkka «меч» – из готского mēki . По данным финского этимологического словаря (Suomen sanojen… 1992: 289), ближайшими этимологическими соответствиями финского kalpa являются, с одной стороны, прусское kalabian, kalbīan и литовское kalavìjas «меч», с другой – шведское glav «меч», датское glavind «копье; меч» и французское glaive «меч». Последнее, вопреки (Gamillscheg 1969: 481a), явно связано с германским источником: ср. древнеисландское glefja «копье, пика», древнешведское glæfia, glavia «копье; меч», средненижне- и средневерхненемецкие glevie, glavie, glave «наконечник пики, копье», английское glaive «меч; копье». О заимствовании всех этих форм (закономерно продолжающих прагерманское * glabiō – «меч; копье»!) из латинского glǎdius «меч», близко родственного кельтским обозначениям – древнеирландскому claideb , валлийскому cleddyf , корнуольскому klethe , бретонскому kleze «меч» (Walde, Hofmann 1982: 603–604), не может идти и речи: для такого утверждения – к сожалению, повсеместно распространенного в этимологической литературе – нет ни фонетических, ни историко-культурных оснований. Очевидно, нужно констатировать существование еще одного – помимо готского mēki , древнеанглийского heoru и немецкого Schwert – реликтового германского обозначения «меча», тесно связанного с кельтским и италийским (кстати, такая связка сама по себе уже очень многозначительна). Что же касается эволюции «меч» > > «копье», осуществившейся в германском ареале, то она естественна [48] Ср., например, независимое развитие удинского (один из языков севернокавказской семьи) слова (иранизма) k:ördi «меч» > «копьё» (Климов, Халилов 2003: 150) при праиранском *karda – «боевой нож, меч». .

Самостоятельность балтийского – прусского и литовского – наименования «меча», предполагаемая авторами этимологических словарей (Fraenkel 1962: 207; Топоров 1980: 164–166), на кельтско-италийско-германском фоне весьма сомнительна: исторический контекст развития европейских культур I тыс. до н. э. – I тыс. н. э. указывает на его заимствованный характер. Ожидаемый германский источник, общий для балтийских форм (прусского kalabian, kalbīan и литовского kalavìjas ) и финского kalpa , имел бы вид * kalbiō – «меч». Как видно, от обозначения «дубины» – * kullbiō – он отличается минимально: меньше, чем от собственного варианта * glalbiō -. Вероятно, термин * kallbiō – «меч» возник где-то в областях, расположенных на самом побережье Балтики.

Заметим далее, что во многих работах, в которых к рассмотрению привлекается древнерусское название кюльфингов , допущена неточность, последствиями которой нельзя пренебречь. Дело в том, что написание * кълбягъ , позволившее бы перейти непосредственно от * kulb-ing-az к единственно засвидетельствованному написанию колбягъ , не известно ни в одном из списков «Русской Правды», поэтому в указанных выше работах оно либо реконструируется «под звездочкой», либо принимается как самоочевидное. Появление о в форме колбягъ Стендер-Петерсен, Брим, Фасмер и другие трактуют единственным образом – как результат прояснения редуцированного «ъ». Не говоря о том, что форму * кълбягъ нельзя давать без «звездочки», отметим существование полногласной (гиперкорректной?) формы колобягъ в новгородской берестяной грамоте № 222 (Зализняк 1995: 366), как будто бы ставящей под сомнение возможность развития формы колбягъ из * кълбягъ ; есть и иная точка зрения (Зализняк 1995: 624, строка колбягъ). По-видимому, следует все же опираться на форму колбягъ , прямое выведение которой из * kulb-ing-az как минимум спорно.