Олег Кузнецов - Рыцарь Дикого поля. Князь Д. И. Вишневецкий

Увеличение размера земельной собственности князя автоматически повлекло за собой рост численности его феодальной дружины, благо право старшинства среди князей старшей ветви рода и консолидированные в одних руках материальные ресурсы это позволяли сделать. В 1550–1555 гг. князь Д.И. Вишневецкий мог призвать под знамена уже порядка 95–100 всадников из числа шляхты, составлявших ядро его феодального войска. Об этом свидетельствуют и данные ревизии Черкасского и Каневского замков в феврале 1552 года: в Черкассах «указалъ тежъ старовста служебниковъ своиъ ездно з броней пятьдесят молодцов приездъчихъ, а тутошнихъ Черкасцовъ и Каневцовъ, которые ему з детку служат, 11, а подводныхъ коней шестьнадцать, бубнъ, прапор» [131] Архив ЮЗР. Ч. VII. Т. I. С. 90. , всего 61 человек.

Расчет численности феодальной дружины князя позволяет определить размер его земельных владений, от которого напрямую зависело количество воинов, коих он мог призвать под знамена своего герба. После преобразования Киевского княжества в воеводство в 1508 году и выделения из его состава в самостоятельные административно-территориальные единицы земель 5-ти из 8-ми его поветов, превращенных в староства (Остерское, Овруцкое, Житомирское, Черкасское и Каневское), в основу сословного землеустройства были положены так называемые «службы» и «выслуги», размер каждой из которых составлял 10 литовских волок (или 199 десятин — О.К .), и то лицо, которое получало землю в пользование, обязано было по каждому призыву князя или его наместника доставлять с каждой «службы» одного вооруженного воина [132] Антонович В.Б. Киев, его судьба и значение с XIV по XVII столетие // Моя исповедь: Избранные исторические и публицистические труды. Киев: Наукова думка, 1995. С. 559. . Таким образом, зная общее, документально подтвержденное количество воинов князя Дмитрия Вишневецкого — 61, мы можем говорить о том, что он владел не менее 12.000 десятин земли.

Земли Черкасского и Каневского староства были самыми южными в Великом княжестве Литовском, граничили с Диким полем и, следовательно, лежали первыми на пути набегов степняков, а поэтому князь Вишневецкий волей-неволей стал главным защитником южных рубежей Литвы и Польши от регулярных нападений крымских татар. Имевшейся в его распоряжении вооруженной силы из числа шляхетства — так называемого «посполитного рушения» — было явно недостаточно для организации статичной обороны южного порубежья Великого княжества Литовского, да и у самого князя, который сформировался как военачальник в условиях перманентной степной партизанской войны, вряд ли были достаточные знания, навыки и желание для этого. Действительно, находившихся в подчинении у князя Дмитрия Вишневецкого служилых людей как из числа феодально-зависимой от него шляхты, так и из числа «драбов» — регулярной пехоты Великого княжества Литовского, подчиненных своим корпоративных начальникам — ротмистрам, являвшихся одновременно комендантами гарнизонов порубежных крепостей, было явно недостаточно для организации регулярной пограничной службы. Участок рубежа протяженностью почти в 70 верст на регулярной основе должны были охранять чуть более 150 человек: 60 воинов дружины князя Д.И. Вишневецкого, Черкасская рота драбов ротмистра пана Николая Розбиского, насчитывавшая 20 копейщиков «в зброяхъ, з корды, да з алебарды, або з ощепы» и 60 стрельцов «з ручницами, з мечи» [133] Архив ЮЗР. Ч. VII. Т. I. С. 90. , а также немногочисленное подразделение драбов из Канева поручика Березовского численностью 13 человек [134] Там же. С. 104–105. . Этих сил в лучшем случае могло хватить на ведение «наступательной партизанской войны», да и то при поддержке местного городского ополчения, общую численность которого с большим допущением можно предположить в 500–600 человек (по 1–2 человека «з дыма», исключая хозяйства вдов).

Однако у князя Дмитрия Вишневецкого планы были гораздо масштабнее: он желал быть не просто рядовым героем порубежной войны, а ее главнокомандующим, используя для этого все имеющиеся в его распоряжении силы и средства. Именно этим, по нашему мнению, объясняется столь явно проявившееся его желание аккумулировать в своих руках максимальные денежные средства, невзирая на то, каким образом и из каких источников они получены. Именно для этого иногородным промысловикам были отданы на разграбление природные богатства Черкасского повета, повышены косвенные денежные оброки и натуральные подати местного населения Черкасс и Канева, публично начали практиковаться мздоимство с откупщиков, реквизиции результатов промыслов, провоцировалось усиление «шинкованья» посредством передачи на откуп корчмы, торгующей «горилкой». В результате, как представляется, князь Д.И. Вишневецкий смог насилием и обманом создать материальную базу для будущей войны в степи.

Но для нее были нужны еще и людские ресурсы, которых в непосредственном подчинении у князя было явно недостаточно. Поэтому ему объективно пришлось искать опору для организации своей мобильной военной экспансии против крымских татар в совершенно иной социальной среде — среди днепровских казаков. В силу административного статуса старосты Черкасского и Каневского ему были формально подчинены казаки, жившие в среднем течении Днепра вокруг города Черкассы, которых он первым начал привлекать как военных наемников на службу (по названию этого города их стали именовать «черкасами»). Около столетия — с последней четверти XVI века до присоединения Левобережной Украины к Московскому государству — «черкасы» представляли собой основную военную силу степей днепровско-донского междуречья, услугами которых охотно пользовались в пограничных стычках друг с другом московские и польско-литовские воеводы. Однако их главными врагами все-таки являлись крымские татары, за счет набегов на кочевья, городки и крепости которых «черкасы» реализовывали свои потребности в провианте, порохе, лошадях, золоте и женах. Сейчас довольно-таки сложно определить социально-правовой статус этих людей. До назначения князя Дмитрия Вишневецкого старостой Черкасским и Каневским они были, по сути, пограничными разбойниками, существовавшими за счет добычи от набегов на турецкие, татарские и ногайские владения в Северном Причерноморье и покупавшие лояльность к ним властей порубежных воеводств и староств Великого княжества Литовского различного рода подношениями, известными как «бутынки». Князь же одним из первых сумел организовать их службу на относительно постоянной основе себе лично за денежное, вещевое и продовольственное содержание, источником которого являлись его доходы по должности с Черкасского и Каневского староств.