Олег Кузнецов - Рыцарь Дикого поля. Князь Д. И. Вишневецкий

Одновременно мы не можем согласиться с мнением С.Б. Веселовского о том, что белевские владения Д.И. Вишневецкого являлись «одним из последних уделов Северо-Восточной Руси» [199] Веселовский С.Б. Последние уделы в Северо-Восточной Руси. С. 121. . Данное утверждение противоречит приведенным выше материалам дипломатических отношений Московского государства с Речью Посполитой и сведениям Никоновской и Лебедевской летописей, составленных, как известно, во второй половине XVI столетия, т. е. в одну хронологическую эпоху с деятельностью князя Вишневецкого (что само по себе исключает возможность ошибки летописца или переписчика), в которых сообщается, что Белев и его окрестности были пожалованы князю в вотчину, а никак не в удел, а поэтому никакой административно-политическим суверенитетом он не обладал, да и в условиях Московской Руси того времени обладать не мог. Д.И. Вишневецкий был просто инкорпорирован в состав княжеско-боярской аристократии Московского царства.

Переход на московскую службу существенно изменил социально-имущественный статус князя Д.И. Вишневецкого, хотя внешне это и не проявилось. Как и в Речи Посполитой он стал руководителем одной из административно-территориальных единиц в порубежье страны, однако он являлся им не по должности, как в Великом княжестве Литовском, а в силу права феодальной собственности на эти земли. Иными словами, объем, характер и содержание его военно-административных функций принципиально не изменились, он по-прежнему был обязан возглавлять оборону порубежных с Диким полем территорий, но на этот раз — Московского государства. Кардинально изменился характер государственного вознаграждения за эти ратные труды: если в Речи Посполитой основой его материального благополучия являлся денежный оброк, косвенные налоги и натуральные сборы с оседлого и полукочевого населения административно подчиненных территорий, а также ничем не прикрытое мздоимство, о чем мы писали выше, то в Московском государстве он получил в свою безраздельную собственность (естественно, с некоторыми правовыми ограничениями в ее использовании) развитый в хозяйственном отношении город с уездом, численность населения и площадь территории которого в несколько раз превосходили его прежние владения.

Вопрос о численности дружины, которую Д.И. Вишневецкий привел с собой на службу Московскому государству, до сих пор остается открытым, так как имеющиеся в нашем распоряжении источники не позволяют дать на него однозначного и исчерпывающего ответа. Известно, что в Белеве на правом берегу Оки, в низине — «на подоле», во второй половине XVI — первой половине XVII вв. существовала Вишневецкая, впоследствии Пушкарская, слобода, описание которой мы находим в писцовой книге Белевского уезда 1627–1628 гг. (более ранние источники не сохранились), она насчитывала около 150 дворов [200] Белевская вивлеофика, издаваемая Николаем Елагиным: Собрание древних памятников об истории Белева и Белевского уезда: В 2-х т. Т. I. С. 38–40. , хотя переносить это число на более раннюю эпоху вряд ли корректно, поскольку неизвестно влияние на ее жизнь, например, тех же событий Смутного времени.

Кроме того, согласно дошедшим до наших дней выписям из писцовой книги Белевского уезда 1568/69 года мы узнаем о существовании в Благовещенском стане четырех деревень, изначально записанных за князем Вишневецким, но к тому времени уже переданных в ведение игумена Новопечерского Свято-Успенского Свенского мужского монастыря, с приписанными к ним 228 четвертями пашни, 32 четвертями пашенного леса, сенокосными угодьями на 885 копен [201] РГАДА. Ф. 1209, Столбцы по Белеву, № 375/39818. Л. 16–17. Список 1620 г. Антонов А.В. Выпись из писцовых книг 1568/69 года на земли в округе Белева // Белевские чтения. Вып. 2. М., 2002. С. 33–34. , которые согласно Уложению о службе 1550 года могли стать материальной основой верстания для, как минимум, 5 служилых людей князя. За тем же монастырем в Друцком стане Белевского уезда в 1563 году были записаны еще сельцо Студенниково и шесть деревень, из числа ранее пожалованных князю [202] Евсеев И.Е. Описание рукописей, хранящихся в Орловском древлехранилище. Вып. 2. Орел: Тип. Хализева, 1906. С. 228. , земли которых могли стать основой для испомещения там не менее 12–15 служилых людей.

В том же году в ведение игумена Белевского Спасо-Преображенского мужского монастыря о. Михаила были переданы на условиях льготы на четыре года пустоши на месте ранее существовавших трех деревень служилых людей князя Дмитрия («а запустели те деревни отъ Вишневецкого людей»), наименования которых по прошествии пяти лет даже не сохранились, в которых значилось 15 дворов крестьянских («огнили и розволились»), 240 четвертей пашни в поле («земля добре худа»), пашенного 60 десятин и строевого леса половина квадратной версты, луговые сенокосные угодья в 40 десятин, обеспечивающие заготовку 470 копен [203] РГАДА. Ф. 281, Белев, № 1/1461. Л. 2–3. Шумаков С. Сотницы (1537–1597 гг.), грамоты и записи (1561–1696 гг.): Издание Императорского общества истории и древностей российских при Московском университете. М.: Университетская тип., 1902. С. 81; Маштафаров А.В. Акты XVI в. Спасо-Преображенского монастыря г. Белева из собрания РГАДА // Белевские чтения. Вып. 2. М., 2002. С. 52. , которые вполне могли стать основой для верстания еще 5–6 служилых людей.

Несмотря на фрагментарный и частный характер имеющихся в нашем распоряжении сведений, мы можем оценивать численность служилых людей и казаков князя Вишневецкого, пришедших с ним на службу к московскому царю, не менее чем в 250–300 человек. Сам факт передачи Д.И. Вишневецкому «для прокорма» своих людей целого уезда, бывшего раньше самостоятельным удельным княжеством, свидетельствует о значительной численности его отряда, а также о заинтересованности Московского государства в привлечении его на свою службу.

В летописном свидетельстве и информации русских дипломатических источников о жаловании князю Вишневецкому при его поступлении на службу к московскому царю особый интерес вызывает упоминание о селах, отведенных ему и его людям «в иных городех», помимо Белева. Еще одним уездом Тульского края, где были размещены люди князя, являлся Дедиловский, оформившийся в самостоятельную административно-территориальную единицу Московского государства в 1553–1554 гг. и к тому времени еще как следует не заселенный. Об этом косвенно свидетельствует писцовая книга Дедиловского уезда 1588–1589 гг., содержащая информацию о земельных раздачах сподвижникам Д.И. Вишневецкого в его военных по-ходах [204] Писцовые книги, издаваемые Императорским Русским Географическим обществом. Ч. I. Отд. II. С. 1264–1299. . Таким образом, привлечение на русскую службу отрядов князя Дмитрия имело для царя Ивана IV Васильевича двоякую пользу: во-первых, защищая свои владения в порубежных землях в районе Куликова поля (Белев — на юго-западе и Дедилов — на севере), князь был вынужден также оборонять значительных участок приграничной полосы со степью, причем на самом опасном направлении — по водоразделу Дона и Оки, вдоль Муравского шляха; во-вторых, передача в его ведение Дедиловского уезда с мизерным количеством освоенных земель решала для московской власти вопрос об их хозяйственном освоении, которое теперь целиком возлагалось на людей Вишневецкого.