Александр Чудинов - История Французской революции: пути познания

С посмертной реабилитацией Н. М. Лукина в годы хрущевской Оттепели его жизнь и деятельность стали темой для целого ряда статей и книг. Все они, однако, носили в большей или меньшей степени апологетический характер, что, впрочем, вполне объяснимо: эти работы были написаны преимущественно учениками Лукина, а потому просто по определению были обречены нести на себе ярко выраженную печать субъективности. Не способствовал критическому взгляду на деятельность Лукина и окружавший его трагический ореол жертвы сталинских репрессий. И все же, если мы действительно хотим понять историю развития отечественной науки со всеми ее нюансами и перипетиями, нам необходим именно такой, объективно-критический, подход к оценке ключевых фигур минувшей эпохи.

Авторы всех существующих на сегодняшний день жизнеописаний Н. М. Лукина практически единодушно утверждают, что к тому моменту, когда пришедшая к власти партия большевиков направила его на руководящую работу в систему преподавания и изучения истории, он был уже вполне сложившимся ученым, обладавшим солидным профессиональным опытом. «Его годами накопленные громадные знания в истории, — писал А. 3. Манфред, — были целиком поставлены на службу революционному пролетариату» [169] Манфред А. 3. Николай Михайлович Лукин // Европа в новое и новейшее время. Сборник статей памяти академика Н. М. Лукина. М., 1966. С. 8. . И, по мнению В. А. Гавриличева, «сразу же после революции 1917 г. он [Н. М. Лукин. — А. Ч .] выступил в качестве крупнейшего знатока Великой французской революции» [170] Гавриличев В. А. Н. М. Лукин и его роль в развитии советской историографии Великой французской революции // Французский ежегодник. 1964. М., 1965. С. 255. .

В подтверждение биографы Лукина ссылаются на его раннее исследование «Падение Жиронды», выполненное в период учебы на историко-филологическом факультете Московского университета и представленное в 1909 г. в качестве дипломного сочинения. Парадокс, однако, состоит в том, что большинство из них этой работы в глаза не видели. Долгие годы она считалась утраченной, о чем, в частности, и сам ее автор много лет спустя говорил на I Всесоюзной конференции историков-марксистов: «Я изучал падение Жиронды, но моя кандидатская работа оказалась погребенной в университетских архивах» [171] Труды I Всесоюзной конференции историков-марксистов. Т. 2. М., 1930. С. 105. .

По словам Лукина, своим исследованием он доказывал, что «падение Жиронды надо объяснять массовым движением на почве продовольственного кризиса, который начинается с конца 1792 г. и развертывается в начале 1793 г.» [172] Труды I Всесоюзной конференции историков-марксистов. Т. 2. С. 105. . Эта реплика академика позволила некоторым его биографам заключить, что в своем дипломном сочинении молодой историк «в известной степени предвосхитил Матьеза» [173] Далин В. М. Историки Франции ХІХ — ХХ веков. М., 1981. С. 75. Ср.: Гавриличев В. А. Указ. соч. С. 255. , чей классический труд «Борьба с дороговизной и социальное движение в эпоху Террора» увидел свет только в 1927 г.

И. С. Галкин в подтверждение высокого качества ранней работы Н. М. Лукина ссылался на мнение его научного руководителя Р. Ю. Виппера, выраженное в частной беседе: «С ним [Лукиным] было интересно и полезно заниматься. Он много читал, ценил источники, погружался в их анализ… Он увлеченно и плодотворно исследовал Французскую революцию. Его дипломное сочинение «Падение Жиронды» было свежо, оригинально» [174] Цит. по: Галкин И. С. Н. М. Лукин — революционер, ученый. М., 1984. С. 54. Любопытно, что и академик Дружинин, вместе с Лукиным посещавший в университете семинар Виппера, спустя более полувека характеризовал бывшего однокашника почти теми же словами: «Н. М. Лукин вспоминается мне как вдумчивый студент, всегда серьезный, погруженный в исторические источники, сосредоточенный на их научном анализе и обобщении». ( Дружинин Н. М. Н. М. Лукин в большевистском подполье // Европа в новое и новейшее время. С. 49–50.) . Справедливости ради заметим, что это суждение 88-летний академик высказал уже в 1947 г., спустя 38 лет после того, как, прочтя дипломную работу своего ученика, поставил ему «весьма удовлетворительно» — высший балл по тогдашней шкале оценок.

И только в середине 1980-х гг., словно подтверждая известный афоризм «рукописи не горят», сочинение Н. М. Лукина «Падение Жиронды» было обнаружено в Центральном государственном историческом архиве города Москвы (ныне — Центральный исторический архив города Москвы [175] ЦИАГМ. Ф. 418. Оп. 513. Д. 4978. Далее ссылки на этот документ даются в тексте главы. ) известным отечественным историографом В. А. Дунаевским. По его же инициативе были сделаны фотокопии этого документа, а затем машинописная распечатка. Работу предполагалось опубликовать в юбилейном выпуске «Французского ежегодника», посвященном 200-летию Французской революции, от чего, однако, Из-за большого объема рукописи (около 4 а. л.) пришлось отказаться, и фотокопии вместе с машинописным экземпляром остались в архиве редакции. В результате первое проведенное Лукиным самостоятельное исследование так в научный оборот и не попало, а тем, кого оно могло заинтересовать, приходилось верить на слово авторам последней из его биографий, которые имели возможность ознакомиться с указанной рукописью: «Работа “Падение Жиронды” представляла собой отнюдь не ученическое сочинение, а во многих отношениях зрелое научное исследование [курсив мой. — А. Ч. ], в котором выдвигались определенные идеи, находившие убедительное обоснование. В ней отчетливо проявилась глубокая приверженность автора марксизму» [176] Дунаевский В. А., Цфасман А. Б. Николай Михайлович Лукин. М., 1987. С. 27. .

Особо отметим последнее предложение данной цитаты, которое требует отдельного комментария. Если в период работы над «Падением Жиронды» Лукин еще только дебютировал как историк, то в социальном и политическом плане он был уже вполне состоявшимся человеком. Активист РСДРП, он принимал самое активное участие в Первой русской революции 1905–1907 гг. и к ее завершению являлся видным партийным деятелем — членом Московского комитета партии. Арестованный в 1907 г., он после четырехмесячного заключения был сослан в Ярославль, откуда смог вернуться в Москву только в конце 1908 г. [177] Галкин И. С. Указ. соч. С. 48–52. Таким образом, его приверженность марксизму носила отнюдь не академический характер, а являлась глубоко выстраданным убеждением опытного политического бойца.

Обратимся теперь собственно к тексту «Падения Жиронды». То, что немногочисленные историки, имевшие возможность лично ознакомиться с дипломным сочинением Лукина, подчеркнули его приверженность марксизму, далеко не случайно. Именно она составляет, пожалуй, единственную оригинальную черту данной работы. Все остальные ее достоинства, априорно предполагавшиеся биографами Лукина, обнаружить в тексте, увы, не удается.