Давид Гримм - Воспоминания. Из жизни Государственного совета 1907–1917 гг.

Постепенно покончив после его ухода свои дела по министерству, я поехал в Мариинский дворец. Надо иметь в виду, что в это время заседания Временного правительства были уже перенесены с Театральной улицы, где имел пребывание кн[язь] Г. Е. Львов, в названный дворец. Перенести туда же заседания городской думы, открытые для публики, значило пустить улицу во дворец, в котором ежедневно заседало Временное правительство. Это открывало в дни заседаний городской думы полную возможность для толпы, — и для какой толпы! — вторгнуться в любой момент в зало заседания правительства, которое оказалось бы в совершенно беззащитном положении. Опасность представлялась тем более грозной, что зало заседаний Временного правительства (бывшее зало заседаний Совета министров) было отделено от зала общего собрания Государственного совета только одними общими кулуарами.

В Мариинском дворце я застал не только В. Д. Набокова, но и случайно приехавшего туда кн[язя] Г. Е. Львова. Первым делом я обратился к В. Д. Набокову, которого я знал за человека осторожного и рассудительного. Я спросил его, действительно ли он сказал городскому голове, что со своей стороны он находил предложение последнего приемлемым. Владимир Дмитриевич подтвердил это и несколько удивленно спросил меня, какие у меня явились сомнения. Я поделился с ним своими опасениями. Мои соображения вполне убедили его, и мы вместе с ним отправились к министру-председателю, которого я подробно осведомил о своем разговоре с Ю. Н. Глебовым и об опасениях, которые возникли у меня в случае удовлетворения домогательства городского управления. Я закончил тем, что если бы было признано возможным пойти Ю. Н. Глебову навстречу, я буду вынужден немедленно сложить с себя обязанности комиссара по Мариинскому дворцу, так как не могу взять на себя ответственность за неучтимые последствия подобного шага.

Кн[язь] Львов согласился со мною и уполномочил меня довести до сведения Ю. Н. Глебова, что желание городского управления не может быть удовлетворено. Этим инцидент, к счастью, был исчерпан.

С Государственным советом были связаны некоторые учреждения, положение которых требовало урегулирования независимо от дальнейшей судьбы самой верхней палаты и состоявшей при ней Государственной канцелярии. Были и такие, которые силою вещей должны были умереть естественной смертью.

К числу последних относились оба департамента Государственного совета, представлявшие собою какие-то случайно сохранившиеся обломки старого дореформенного Государственного совета, а также Особое присутствие для предварительного рассмотрения всеподданнейших жалоб на определения департаментов (старого) Правительствующего] сената, подлежавшее упразднению на основании нового закона о реформе Сената.

Совсем иным было положение двух других учреждений. Я имею в виду Особое присутствие по делам о принудительном отчуждении недвижимых имуществ и отделение свода законов Государственной канцелярии.

Органически ни то, ни другое учреждение не были связаны с преобразованным Государственным советом. Связь с ним обоих учреждений была чисто историческая. Выделение их из Государственного совета представлялось вполне возможным, а в отношении кодификационного отделения Государственной канцелярии и принципиально желательным. Вместе с тем преобразование обоих учреждений являлось делом спешным. Никто в то время не мог знать, сохранит ли Учредительное собрание, созыв которого был обещан Временным правительством, вообще институт верхней палаты, и если да, то в каком виде. Оставлять же на весу вопрос о дальнейшем существовании обоих жизненно необходимых учреждений представлялось мне абсолютно недопустимым.

Легче и проще всего являлось преобразование Особого присутствия по делам о принудительном отчуждении. Общая конструкция этого учреждения, установленная законом (Учреждение] Государственного] сов[ета], ст. 96–98) [311], была задумана вполне правильно:

Особое присутствие носило строго вневедомственный характер и было поставлено совершено независимо.

Эти основные начала, во всяком случае, должны были быть сохранены и, по возможности, еще углублены. Для этого требовалось лишь устроить названное присутствие при Правительствующем] сенате и постановить, что членами его, взамен ранее назначавшихся четырех членов Государственного совета по назначению, состоят четыре сенатора, назначаемые Временным правительством. Проект преобразования Особого присутствия на указанных началах был выработан по моему поручению статс-секретарем Государственного совета Г. Э. Блоссфельдом и передан им мне.

Дальнейшая судьба этого законопроекта настолько характерна для той эпохи, что вполне заслуживает более подробно изложения. Прежде чем перейти к нему, я должен предпослать несколько ориентирующих замечаний.

Не состоя членом Временного правительства, я все же время от времени по разным поводам приглашался на заседание его. Несколько раз я заменял министра народного просвещения А. А. Мануйлова во время отсутствия его из Петрограда. Иногда приходилось также давать объяснения по вопросам, которые поступали в совещание товарищей министров, образованное для разгрузки Временного правительства. Председателем этого совещания назначили меня.

Означенное совещание первоначально было устроено для предварительного рассмотрения разного рода мелких текущих вопросов, формально требовавших санкций Временного правительства, но не имевших принципиального значения и не закрывавших политических интересов дня. Среди них встречались вопросы как законодательного характера, так и вопросы из области верховного управления. Журналы заседаний совещания с содержавшимися в них постановлениями формально вносились на утверждение Временного правительства. Фактически последнее не входило и по недостатку времени, и не могло входить в рассмотрение их по существу, и чисто автоматически давало свою санкцию. Со временем число дел, передаваемых в означенное совещание, все стало возрастать, и среди них стали встречаться и такие дела, которые лишь по виду могли казаться «вермишельными» [312], но на самом деле далеко не были лишены серьезного значения. В таких случаях я предупреждал управляющего делами Временного] правительства В. Д. Набокова или заменявшего его помощника его А. М. Ону о том, что я считаю нужным до формального утверждения очередного журнала нашего Совещания доложить Вр[еменному] правительству о таких более важных делах, и, буде окажется нужным, подробнее обосновать соответствующие постановления Совещания.