Джозеф Дэйвис - Посол к Сталину

Литвинов потребовал от польского правительства заявления, что в этом спорном вопросе воплощены все его итоговые требования и он не станет просто предшественником других или аналогичных требований, "одетых в столь же безобидное платье".

Второе. Он был очень обеспокоен дискуссиями, проходившими тогда в Риме между Муссолини и Гитлером. От этого зависело очень многое. Его информация состояла в том, что Гитлер, после оккупации австрийского министерства иностранных дел, нашел в их архивах неоспоримые доказательства, что за несколько дней до 13-го марта Муссолини убеждал и советовал Шушнигу противостоять немецким требованиям и в результате этого Гитлер "был в бешенстве".

Примечание посла. Это дата оккупации Вены Гитлером.

С другой стороны, Муссолини был горько расстроен быстрыми и безжалостными действиями Гитлера по отношению к Австрии, но проглотил свою гордость. После этого он снова был сильно обеспокоен тем фактом, что на перевале Бреннер были созданы авиабазы для тяжелых немецких бомбардировщиков. Итальянцы не могли понять необходимости этого ввиду немецких заявлений о мирных намерениях.

По причине этой обстановки он не думает, что Муссолини пойдет на заключение конкретного военного пакта с Гитлером, но не было никакой уверенности в том, что Генеральные штабы не имеют взаимопонимания. Он был бы гораздо более уверен в исходе этого визита, если бы Муссолини был демократическим правителем, а не диктатором.

Третье. Французское министерство иностранных дел понимало, что предложения Гитлера Муссолини заключались в том, что Италия должна найти свою "сферу влияния" как великая средиземноморская и африканская держава и ограничить свою европейскую экспансию Испанией и захватом французских провинций между Италией и Северной Испанией вдоль Средиземноморского побережья. Германия должна распространить своё господство на восток и юг через Балканы.

Примечание посла. Он заявил, что важность предложения Гитлера состояла в том, что Муссолини должен захватить средиземноморье, включая Африку, Испанию и южные провинции Франции и юг Европы по линии от Генуи до Чёрного моря и должна оставить остальную Европу, включая Балканы, Гитлеру.

Четвертое. Положение в Европе, в целом, было несколько лучше. Франция шла вместе с Англией в её попытке урегулировать чехословацкое положение. Это несомненное преимущество Франции перед Англией было обеспечено Даладье и Бонне в Лондоне, а именно: в том случае, если Чехословакия не сможет выполнить крайние требования Генлейна, Англия согласилась обсудить этот вопрос с германским правительством по своей собственной инициативе и сообщить ему, что если такое упорство заставит Францию пойти на спасение Чехословакии, то британское правительство не сможет дать германскому правительству гарантий, что оно не выступит в поддержку Франции.

Пятое. Несмотря на то, что положение в Испании было тревожным, он считал, что это вопрос очень короткого времени, когда ситуация будет решена, по крайней мере временно, успехами Франко. Имею честь оставаться, сэр, с уважением, Джозеф Дэйвис.

Дневник, Москва, 5-е июня 1938-го.

Работал весь день. Неожиданная встреча со Сталиным днём (смотри письмо).

Беседа со Сталиным.

Номер 1348, Москва, 9-е июня 1938-го.

Достопочтенному государственному секретарю.

Беседа и совещание с мистером Сталиным и премьером Молотовым в Кремле в Москве 5-го июня 1938-го.

Совершенно секретно.

Сэр, во время моего официального прощального визита к президенту Калинину и премьеру Молотову 5-го июня 1938-го сложилась очень интересная ситуация.

Когда я был в кабинете премьера Молотова в Кремле и едва я сел, в комнату вошёл мистер Сталин, один. Вышел вперёд, очень сердечно приветствовал меня, и он, Молотов и я провели в беседе два часа пятнадцать минут. В дополнение к моей телеграмме имею честь сообщить следующее.

После обычных предварительных любезностей, связанных с моим визитом к премьеру в связи с моим отъездом и переездом в Бельгию, мы вступили в дружескую и интересную беседу. Сталин особенно интересовался президентом Рузвельтом и задавал о нём много вопросов. Он также отозвался с большим восторгом о Вашей вашингтонской речи.

Сталин поднял вопрос о линкорах, который сейчас находится на рассмотрении в департаменте, и, наконец, обсудил возможность урегулирования долгов Керенского. Подробное изложение произошедшего изложено в прилагаемом меморандуме и является его частью. Последующие события, связанные с этим, также описаны в нём.

И это донесение и меморандум были продиктованы под большим давлением в Москве в последние несколько часов перед моим отъездом и совершенно не удовлетворяют меня как изложение того, что произошло, но время поджимает, и я думаю, что меморандум даст вам точную картину ситуации.

Факт проведения конференции был объявлен Советской печатью, и, чтобы исключить возможность неуместных предположений, я был вынужден сделать короткое заявление для печати, копию которого прилагаю к настоящему письму.

Эта ситуация произвела в здешнем дипломатическом корпусе ничто иное, как настоящую сенсацию. Здесь это было расценено как уникальное событие в дипломатической истории. Я был переполнен просьбами о встречах.

По случаю обеда, который нарком иностранных дел Литвинов давал вечером 7-го июня в честь нашего отъезда (что опять было совершенно беспрецедентно), и особенно на приеме дипломатического корпуса, который последовал за этим, ко мне неоднократно подходили и деликатно расспрашивали о том, что произошло.

На все расспросы я отвечал совершенно откровенно, что эта встреча была совершенно неожиданной и явилась для меня полным сюрпризом. Я получил удовольствие от очень интересного визита, в ходе которого мы обсудили многие вопросы общего характера. Я подумал, что лучше сказать об этом столь подробно, чем оставить ситуацию окутанной тайной и, возможно, тем самым вызвать неуместные предположения относительно значения этого вопроса в связи с международной ситуацией.

В приложении к настоящему письму и в соответствии с правилами департамента, Вы найдете копию доклада, который мистер Литвинов сделал по случаю своего обеда, и меморандум, который был подготовлен совместно секретарскими сотрудниками посольства, с изложением импровизированных замечаний, которые я сделал в ответ, и которые просил их подготовить из-за давления обстоятельств, связанных с моим отъездом во второй половине этого дня.

Имею честь оставаться, сэр, с уважением, Джозеф Дэйвис.

Примечание посла. Правила департамента требуют, чтобы любые публичные заявления докладывались департаменту.