Александр Афанасьев - Империя, которую мы потеряли. Книга 2

Из песни слов не выкинешь, как говорится.

Во многом ненависть интеллигенции к армии была вызвана тем, что армию постоянно использовали для наведения порядка внутри страны.

В 1877 году были приняты правила вызова войск гражданскими властями, которых до этого не существовало. Было определено, кто и при каких обстоятельствах может вызвать войска, при этом было определено, что гражданские чиновники командовать войсками не имеют права. Основным поводом для вызова войск были, конечно, массовые беспорядки, при этом основным методом их разгона были залпы в толпу. В то время — британские власти уже разрабатывали деревянные пули, в России же не было специализированных войск для внутреннего применения, и потому спецсредства тоже не разрабатывались.

С 1896 по 1904 годы армейскими частями при подавлении беспорядков было убито 196 человек, собственные потери — 22 человека убитыми. Самые крупные жертвы были при усмирении рабочих беспорядков в Златоусте — тогда погибло 45 человек.

С 1905 года ситуация в стране резко обострилась, в некоторых местностях перейдя в войну против властей. Масштаб происходившего в 1905 году в стране многими недооценивается — только за этот год войска вызывались 3893 раза, оружие применялось 311 раз. Число убитых никто не считал, очевидно, что это были многие тысячи человек. При подавлении беспорядков на Красной пресне в Москве была применена артиллерия, и отдан приказ пленных не иметь. По свидетельствам очевидцев, несколько сот человек после штурма были расстреляны на месте, причем вина большинства из них не проверялась — просто для снижения численности рабочих. В Чите — восстание подняли почти офицеры гарнизона, в Петербурге — образовался антиправительственный петербургский Офицерский союз численностью свыше ста человек. Поражение в войне с Японией было обусловлено, в том числе и идущей внутри страны революцией — по некоторым данным внутри страны были задействованы вдвое больше солдат, чем против Японии.

Боевые действия той или иной интенсивности продолжались почти два года, стало ясно, что революция будет подавлена только в 1907 году. В 1908 году на совещании по поводу возможной войны с Турцией военный министр А.Ф. Редигер заявил, что армия обессилена тремя годами внутренней войны, почти не имеет припасов и резервов, не обучена. Практически весь наличный состав армии участвует в наведении и поддержании порядка.

При этом — все понимали ненормальность ситуации, но в ответ на просьбу Редигера усилить полицию и отойти от практики привлечения армии (а солдаты стояли в карауле даже у казенных винных лавок), ему заявили, что на это нужно столько времени и средств, что об этом и думать не стоит. Полицейский — обошелся бы казне намного дороже, чем солдат, которому платили всего 6-12 рублей в год.

Военные в свою очередь относились к гражданским с презрением, называя «штафирками». В отношениях военных и гражданских нередко было насилие — начиная от драки на танцах и заканчивая убийством за неосторожно сказанное слово или отказ встать, когда звучит гимн.

Значение военной элиты падало и при замещении гражданских должностей. К примеру, в 1863 году в Госсовете было 20 гражданских и 35 военных, в 1985 году уже 47 гражданских и 19 генералов. Тем не менее, значение армии, а особенно гвардии как кадрового резерва оставалось высоким, но сказать хорошо это или плохо — однозначно нельзя. Армия теряла переходящих на гражданку офицеров, наверное, не самых худших.

Подводя итог:

— армия была до 1914 года практически бескрайним людским резервом, откуда правительство могло черпать предельно дешевую силу, преимущественно рабочую. Только это и позволяло хоть как то поддерживать порядок при минимальном уровне налогообложения. Разбалованное такой возможностью, правительство не сумело вовремя осознать необходимость резкого усиления полицейской службы в стране. Можно понять — это потребовало бы отнять средства от программ развития. Но тогда не было бы 1917 года, который произошел, когда вся армия находилась на фронте, и большей частью кадровый состав погиб.

— грубой ошибкой правительства и лично Николая II была попытка огородить армию от политики. Проистекала она из столь же ложного утверждения, что император должен представлять всех россиян и потому он должен быть выше партийной и политической борьбы. Быть выше не получилось, и если кто-то не хотел заниматься политикой — политика занялась им. В 1917 году армия оказалась перед судьбоносным выбором, на который она могла повлиять силой оружия — будучи при этом совершенно наивной и неопытной политически. И поверила разного рода проходимцам, которые просто кричали громче и выглядели увереннее других. Генералы не смогли повести за собой, потому что не знали как вести.

— Отношения армии и гражданского общества были враждебными. Гражданское общество в большинстве своем переняло идеи ненасилия Толстого и воспринимала армию как оккупационную силу. В феврале 1917 года произошло резкое изменение мнения об армии — теперь она превозносилась, хотя осталась той же и обеспечить порядок уже не могла.

Русская армия в итоге не смогла сыграть роль, которую она играла в десятках других аналогичных ситуаций по всему миру — от Пакистана до Чили. Самый ближайший исторический пример — Германия, где только вмешательство военных не дало свершиться аналогичной нашей коммунистической революции. У нас армия эту кровавую, но нужную роль сыграть не смогла. Произошла трагедия.

Если бы провести анонимное анкетирование русской интеллигенции, что в конце 19 века, что в конце 20 века, что сейчас, а потом обработать результаты, уверен — больше всего на их идеальную страну походила бы Великобритания. И совсем не случайность то, что из века в век именно Лондон становится прибежищем лишних людей России. Лондонград. Почему то не Париж, не Вена. Именно Лондон. Город Герцена и Ленина.

Еще одно — когда мы говорим, что вот, Запад враждебен к нам — мы ошибаемся. Нет никакого Запада. Есть Европа. Континентальная Европа. И мы ее часть. Начиная по крайней мере с Петра I Россия — часть западноевропейского пространства. С особенностями конечно — а где их нет, особенностей. И есть англо-саксонский мир. Совершенно чужой, совершенно другой. Там все другое — начиная от истории и заканчивая краном над раковиной.

О чем это я? А вот о чем — история Франции, типичной и наиболее близкой нам страны. Революция. Вся страна залита кровью. Восстания роялистов. Директория. Наполеон — диктатура, первая общеевропейская война, залившая кровью теперь уже весь континент. Реставрация. Кровь. Снова скинули короля — кровь, императоры сменяют президентов. Парижская коммуна. Кровь. Первая мировая. Кровь. Вторая мировая. Кровь. Война во Вьетнаме, жуткая война в Алжире, попытки военного мятежа. Кровь, кровь, кровь…