Александр Афанасьев - Империя, которую мы потеряли. Книга 2

И второе — власть надо брать только если она тебе нужна не ради самой власти. Ущемленное самолюбие — не лучший повод властвовать.

Представитель элиты — но элиты купеческой, нарождающейся, буржуазной. Крайне деятельный человек, причем успех он добивался во всем — в бизнесе, в политике, в муниципальном управлении. Но при этом Гучкова всегда тянуло на подвиги, опасные подвиги, подвиги, совсем не соответствующие его статусу и положению в обществе, человеком он был очень неспокойным. Еще гимназистом чуть не убежал на русско-турецкую войну. В 1899 уехал добровольцем в Трансвааль, там участвовал в боях, был ранен, попал в плен к англичанам и был отпущен под честное слово. Тем не менее, уже в 1903 году он уехал на восстание в Македонию. На войне 1905 года — он помощник главноуполномоченного Красного креста. В 1912 году — он поехал на Первую балканскую. Это не считая его менее рискованных путешествий — Тибет, Манчжурия.

Психологический портрет — человек резкий, властный, не терпящий возражений, импульсивный. Злопамятный, при необходимости — жестокий.

Вся его военная служба — звание вольноопределяющегося, потом после года в запасе звание прапорщика и увольнение — не мешало ему считать себя главным экспертом в Думе по вопросам обороны (сейчас таких экспертов по всем вопросам полно в Интернете). Хотя его основной боевой опыт, если называть вещи своими именами — опыт участия в разнообразных бандформированиях. Что еще хуже — у Гучкова, по всей видимости, были скрытые антимонархические настроения, возможно связанные со старообрядчеством. Полагаю, настоящим монархистом он никогда не был, это был слишком мятущийся и порывистый человек для этого.

Для любого государства Гучков чрезвычайно опасен. Прослеживая его биографию, мы видим острый и неослабевающий интерес Гучкова ко всем видам и типам революционной и подрывной деятельности. Он был свидетелем и участником партизанщины в Трансваале, антитурецкого восстания в Македонии, Младотурецкой революции (он ездил в Османскую империю и встречался с ее лидерами), революции в Португалии (Гучков был и там, причем, вместе с Милюковым). Биография кстати веселая, сейчас с таким послужным списком в Гуантанамо люди сидят, но тогда времена были байронические. После 1909 года — он постоянно проявляет интерес к армии, у него на квартире — собираются офицеры… а как не собираться, если Гучков — председатель третьей Думы и от него зависят ассигнования на перевооружение?

Вероятно, Гучков, профессиональный историк и политик — пытался уже тогда изобрести «теорию цветных революций» — при тогдашнем развитии техники, СМИ и политики как таковой. Что ж, вероятно это ему удалось. Гучков был одним из тех двух депутатов Думы, которые принимали отречение Николая II при предательстве всего высшего комсостава армии. Немалое количество которого прошло через гучковскую квартиру. И сам факт того что Гучков был правым по убеждениям, не мешало ему быть правым революционером. Мы все это прекрасно видим по Украине. Еще Гучкова, наверное, можно описать как первого в мире «неоконсерватора» — консервативные убеждения, но левые методы. Как сказал один американский политолог, неоконсерватор — это либерал, которого реальность схватила за глотку.

Гучков относится к тому типу людей, которые становятся врагами, потому что их вовремя не сделали друзьями — не заметили, не оценили, не выдвинули. Вероятно, это был бы идеальный премьер-министр, не хуже Столыпина, а может и лучше — человек, который ни перед чем не остановится и пригоден для любой грязной работы. Гучков умный, талантливый, великолепный оратор — по словам слышавших его, он не уступал адвокату Плевако. Гучков скорее подошел бы для политики сегодняшнего дня — Государь же, человек достаточно щепетильный в моральном отношении, Гучкова не понял и не принял — сделав его врагом. Совсем не просто так Гучков лично поехал принимать отречение — ему надо было насладиться очередной его победой. Вел он себя развязно. Того чего хотел — он добился.

И почти сразу же — проиграл.

Мне кажется Гучков начал понимать, что он натворил почти сразу. Когда он вышел на вокзале — в портфеле подписанное отречение — его окружила толпа железнодорожных рабочих и еще всяких. С ним был «монархист» Пуришкевич, он крикнул — да здравствует Государь Михаил Александрович. Толпа взревела и поволокла обоих убивать. Их приволокли на митинг в железнодорожных мастерских и поставили на трибуну объяснять простому народу суть политического момента. А объяснять было опасно — в те дни на митингах выносили приговоры и тут же приводили их в исполнение. По городу разошлись по рукам десятки тысяч стволов.

До сих пор непонятно, как Гучков остался жив. Кто его спас. По одним данным Керенский примчался — но это вряд ли, Керенский в то время должен был быть либо в Думе, либо у Путятина, где был и Михаил Александрович. Это мог быть связанный с большевиками профессор Юрий Ломоносов — на тот момент он исполнял обязанности товарища комиссара путей сообщения (депутата Бубликова), носил с собой револьвер и тыкал им в лицо тем кто не подчиняется новой власти. Наконец, это мог быть и сам Гучков — он был одним из лучших ораторов своего времени, и уболтать толпу он мог, хотя бы демонстративно порвав отречение. Но, будучи назначенным военным министром, он уже понимал, что дело плохо — и во Временном правительстве пробыл недолго. Как и Милюков кстати. Кстати — ох как не хватило Милюкову поддержки Гучкова на квартире Путятина, когда тот в одиночку противостоял Керенскому, агитировавшему за республику, предлагал Михаилу взять машину и инкогнито ехать в Москву, короноваться там и присягать конституции. Ох, как не хватило.

Гучков — был бы великолепным президентом России сейчас. Боевитым, деятельным, с большим и разнообразным опытом. Он моментально организовал бы и партию власти и партии оппозиции, всех построил бы. Гучков не был демократом, он считал, что выбор власти — это слишком важное дело, чтобы доверять его простым избирателям. Он просто родился не ко времени. И он попал не на то общество. Это сейчас мы, многократно обманутые, кинутые-перекинутые, слышавшие и про коммунизм к 1980 году, и про «лягу на рельсы» — больше не верим тем «горланам-главарям», среди которых были Ленин и Троцкий. Сейчас бы их выставили идиотами, на смех подняли. А тогда люди их слушали. И верили. И шли за ними. Оптимизм — вот чего было тогда в избытке и совсем нет сейчас.

Гучков не был популистом и не умел обещать невозможное. Потому проиграл. Хотя — если бы во главе страны стал бы он, не Керенский — скорее всего сейчас бы мы, а не США были единственной мировой сверхдержавой…