Александр Афанасьев - Империя, которую мы потеряли. Книга 2

Николай Александрович Романов серьезно подрывал свое здоровье курением, а к концу жизни — видимо приобрел и серьезную наркозависимость. Курил Император много — по свидетельствам очевидцев, он выкуривал до тридцати сигарет в день, причем они набивались специально и были больше обычных. Часто он выкуривал не одну, а две сигареты за раз, одну за другой. Александра Федоровна пристрастилась к курению много позже — но во время войны уже часто курила.

Миф о пьянстве императора — это миф, он никогда не позволял себе больше двух рюмок и никто не видел его пьяным. Видимо, тут роль сыграл алкоголизм отца — Николай II в выпивке никогда не позволял себе лишнего, на мероприятиях Гвардии весь вечер сидел с одним бокалом.

Наркозависимость Императора видимо началась с доктора Бадмаева, который распространял по всему Петербургу «курительные смеси от нервов», содержавшие гашиш. Кто-то их курил, а кто-то окуривал помещения. Уже во время войны — ему прописали опиум от болей в желудке, которые часто беспокоили императора. Простуду он лечил, принимая кокаин. На тот момент — и опиум и кокаин считались безвредными, их продавали в аптеках по рецепту врача и врачи же их назначали. Об опасности зависимости — никто не знал. Но свидетельства из 1916–1917 года — наводят на мысль, что многие серьезные решения император принимал под воздействием наркотиков.

Подводя итог: следует признать, что Николай Александрович Романов ни по каким критериям не соответствовал той должности, которую он занимал. А к 1916–1917 году — полноценно исполнять обязанности не позволяло уже и состояние здоровья.

Однако, то что произошло в 1917 году — было едва ли не худшим выходом из сложившейся ситуации.

То, что я сейчас буду говорить — к этому я пришел спустя три года изучения вопроса, размышлений и сопоставлений. Как, наверное, и многим историкам, изучающим этот период, мне не давала покоя одна вещь — почему в 1917 году все предали, в общем-то не самого жестокого в российской истории монарха. Что Николай II сделал самым разным людям, что к 1917 году практически все — Дума, генералы, солдаты, общество, даже часть Высочайшей семьи сошлись в одном — Николай II должен уйти! Почему тот же Гучков, в общем-то неглупый человек, полагал, что правление малолетнего Алексея под регентством не отличавшегося большим умом Михаила — было бы лучше? Почему он в эмиграции не раз говорил — я монархист. Почему Павел Милюков, проделавший огромную работу по расшатыванию обстановки в обществе — тогда, в то злополучное утро, на квартире княгини Путятиной — в одиночку, понимая что он один против всех — настаивал на том, чтобы Михаил принял трон и тут же покинул бунтующий Петроград, уехал в Москву, где спокойнее.

Если глядеть на февральские события без послезнания, без истерики — мы увидим одну поразительную вещь — мало кто хотел республики. Требование республики — было уделом левых радикалов, даже Милюкова устроила бы конституционная монархия. Оппозиционность Милюкова вообще многими переоценивается, во внешней политике кадеты были вполне проправительственной силой, и надо учитывать и различать, что Милюков говорил и делал только чтобы расшатать власть, а что было его действительными политическими взглядами. На квартире Путятиной настал момент истины — власть уже пала, и Милюков выступил против республики, лишь за конституцию. Причем опять — таки — не надо думать, что конституционная монархия была бы обязательно по британскому образцу, где монарх царствует, но не правит. Ответственное перед парламентом правительство — это да, что есть то есть. Но скорее всего Императору бы оставили довольно много полномочий. И кто мешал бы ему заняться политикой, создать при помощи административного ресурса правящую партию, примерно как сейчас — и взять под контроль Думу. По сути, одна из глубинных ошибок Николая — он боролся с парламентаризмом вместо того, чтобы его возглавить, как ему предлагал тот же Говорухо-Отрок в своей записке от января 1917 года. Кстати, что касается записки

Совершенно иное положение партий левых: трудовиков, социал-демократов, вплоть до социал-революционеров. Не смотря на совершенную нелепость их настоящих представителей в Думе, не смотря даже на то, что нет такого социал-демократа или социал-революционера, из которого за несколько сот рублей нельзя было бы сделать агента охранного отделения , опасность и силу этих партий составляет то, что у них есть идея, есть деньги и есть толпа, готовая и хорошо организованная. Эта толпа часто меняет свои политические устремления, с тем же увлечением поет «Боже Царя храни», как и орет «Долой Самодержавие», но в ненависти к имущим классам, в завистливом порыве разделить чужое богатство, в так называемой классовой борьбе толпа эта крепка и постоянна, она в праве притом рассчитывать на сочувствие подавляющего большинства крестьянства, которое пойдет за пролетарием тотчас же, как революционные вожди укажут им на чужую землю. 1905 и 1906 годы с достаточной убедительностью уже показали, что, яростный защитник своей собственности и такой же консерватор в своем быту, русский мужик делается самым убежденным социал-демократом с той минуты, когда дело коснется чужого добра.

Итак, при полной, почти хаотической, незрелости русского общества в политическом отношении объявление действительной конституции привело бы к тому, что более устойчивые и сильные политические партии и течения, имея благоприятную под собою почву в самых конституционных гарантиях, тотчас стали бы поглощать партии менее жизненные и сильные и приобрели бы преимущественное влияние на дальнейшие судьбы государства. Можно без всякого преувеличения сказать, что обнародование такого акта сопровождалось бы прежде всего, конечно, полным и окончательным разгромом партий правых и постепенным поглощением партий промежуточных: центра, либеральных консерваторов, октябристов и прогрессистов партией кадетов, которая по началу и получила бы решающее значение. Но и кадетам грозила бы та же участь. При выборах в пятую Думу эти последние, бессильные в борьбе с левыми и тотчас утратившие все свое влияние, если бы вздумали итти против них, оказались бы вытесненными и разбитыми своими же друзьями слева (как и было, напр., в некоторых губерниях при выборах во вторую Думу). А затем…. Затем выступила бы революционная толпа, коммуна, гибель. династии, погромы имущественных классов и, наконец, мужик-разбойник. Можно бы итти в этих предсказаниях и дальше и после совершенной анархии и поголовной резни увидеть на горизонте будущей России восстановление Самодержавной Царской, но уже мужичьей власти в лице нового Царя, будь то Пугачев или Стенька Разин, но, понятно, что такие перспективы уже заслоняются предвидением вражеского нашествия и раздела между соседями самого Государства Российского, коему уготована была судьба Галиции или Хорватской Руси.