Александр Афанасьев - Империя, которую мы потеряли. Книга 2

Отец сына не воспитывал, от него Николай никогда не получал поддержки — отец не гордился им, ничему не учил, они ничем не занимались вместе, зато никогда не упускал возможность разгневаться на что, то, наказать. Заступником как всегда была мать, они даже плакали вместе…

Николай Александрович Романов получил домашнее образование, а вместе с ним — и ворох новых проблем. Первое — он не привык чего-то добиваться, и во время получения образования — от него этого и не требовалось. Ему не ставили оценки, ему не приходилось писать какие-то контрольные работы и сдавать экзамены — наследием этого послужила его почти полная неспособность к теоретизированию, и неспособность не только выдвинуть свою идеологию, но и понять, что такое идеология вообще. Идеологически он был равен нулю — нет ни одной его теоретической работы, ни одного свидетельства того что он пытался теоретизировать хоть в какой-то области. Его никто этому и не учил — социология ему не преподавалась. Это было смертельно опасно в условиях зараженности российского общества левыми идеологиями. Царь же не только не мог этому ничего противопоставить, но и понять что происходит. Он принимал совершаемые теракты за обычные преступления, не мог понять мотивов бомбистов.

Второе — за счет такого образования Николай Александрович Романов полностью пропустил социализацию через школу и ВУЗ. Он не знал своего поколения совершенно, потому что с ним никогда не сталкивался, кроме как ограниченно — в Гвардии. Он не знал, чего хотят одного с ним возраста люди, о чем они мечтают, как живут и чего добиваются. При Николае II не пришло к власти его поколение, он продвигал во власть людей, старше себя, чаще всего намного. Витте он унаследовал от отца, Столыпин был старше его на 6 лет — и это небольшая разница. Штюрмер, Горемыкин, Победоносцев — все они были стариками. Удостоверившему отречение доверенному лицу Николая, министру двора, графу Фредериксу на момент отречения было 87 лет.

Такая ситуация сильно напоминала брежневскую геронтократию, когда был сорван процесс обновления власти и пропущено одно из поколений. И последствия были теми же самыми — лишенные власти начали собираться на кухнях и разговаривать. Разговоры быстро стали яро антиправительственными.

Причем, нельзя сказать, что все перечисленные были старыми маразматиками. Например, Иван Логгинович Горемыкин, будучи назначенным премьером, незадолго до катастрофы, прекрасно понимал что происходит (Прогрессивный блок создан для захвата власти) и прозорливо предвидел что будет (захватят власть, и тут же все перегрызутся). Проблема в том, что он предвидел — но ничего не мог изменить. Он не мог надавить авторитетом, не мог сесть за стол переговоров — о чем сорокалетним разговаривать с семидесятилетним?

Третье — в домашнем образовании были пропущены важнейшие дисциплины, которые бы в будущем сильно помогли монарху. Политология, социология, история была в основном сведена к истории России и монархии Романовых, крайне ограниченно преподавалась литература. Николай Александрович Романов любил читать, в его библиотеке было найдено 15000 книг, но среди них — ни одной содержащей серьезное теоретизирование по любому вопросу. Царь читал либо то, что сейчас называют «развлекательное чтиво» либо книги самозваных историков — политологов, причем крайне правого толка. Примерно уровня Максима Калашникова.

С женщинами у Николая II тоже не совсем складывалось. Сначала его пыталась окрутить Кшесинская. Ее подсунул ему отец, как шлюху — но Николай влюбился, и это нанесло ему еще одну психологическую травму. Затем он поехал за своей будущей женой — но не знал, как ее завоевать и вообще как к ней подойти — он никогда этого не делал. Проблему решил кайзер Вильгельм — заставил выпить для храбрости и напутствовал — давай, действуй, да посмелее.

Понятно, что от русской короны никто не отказывается.

Царь не был слабоволен, как это преподносят сейчас — воля у него была железная, но он не знал, как заставить покориться своей воле других. Его отец орал матом на министров, мог ударить по столу, так что с него летели столовые приборы — Николай этого не умел, он вырос в тени грубого и самодуристого отца, но сам был очень вежлив. Он не был харизматичен, как политик, но действовал личным обаянием и лаской. При этом проблема была обоюдной — как царь не знал, как подчинить своей воле других, так и другие не знали, как подчинить своей воле царя. Он вроде бы и соглашался — но делал все по-своему. Это было опасно — так он наживал себе если не врагов, то уж недругов — точно. К 1917 году — друзей у него почти не осталось.

Алиса — пыталась воздействовать на него, но с таким же результатом. Он никого не слушал.

Он не был вожаком и все это чувствовали.

Царь изначально был плохим руководителем, потому что никто и никогда его этому не учил, а случай научиться самому — не представился. Он доверял людям, но не умел их контролировать и проверять. Надо сказать, что он умел людей подбирать, на его счету немало удачных кадровых решений — но он же потом не умел своих людей защищать и даже завидовал им. В целом — своей должности он вряд ли соответствовал, пусть даже и злых намерений у него никогда не было, и со временем он многому научился.

Не имея своей команды, Царь пытался создать свою сеть информаторов, чтобы получать данные о реальном положении дел в стране. Информаторы чаще всего были снизу, в этом качестве, кстати, годился и Григорий Распутин — но он не был типичным информатором. Проблема в том, что информация эта шла впустую, у Царя не было инструментов что-то изменить. И у него не было информаторов в самой важной в тот момент, разночинно-городской среде. Николай II считал опорой государства крестьян, ему так же были интересны чиновники. Он не понял вовремя, что будущее России будет решаться в городах, несмотря на то, что там жили всего 15 % населения страны.

По политическим взглядам, Николай Александрович Романов был русофилом и правым, причем погромно правым. В наши дни он вполне мог бы получить срок по 282 статье. Но будучи идеологически полностью беспомощным, он не смог стать лидером правого движения или создать правую идеологию. В этом смысле он полная антитеза разночинному классу, где почти пятьдесят лет идеологических споров сделали идеологом каждого. Сталин, придя к власти, всех кто не успел уйти, расстреляет — чтобы лишнего не думали.

За время своей службы Николай Александрович Романов сильно подорвал свое физическое и психическое здоровье. На изломе веков он чуть не умер от тифа — болезнь была столь серьезной, что он заново учился ходить. В последние годы жизни, Император часто жаловался на сердце и на боли в желудке. Не в порядке было и с нервами — страх перед покушениями, подавленная революция, чудовищная война — все это накладывалось на постоянную семейную трагедию — смертельно больной сын и связанные с этим истерики и нездоровье жены.