Александр Афанасьев - Империя, которую мы потеряли. Книга 1
- Название:Империя, которую мы потеряли. Книга 1
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Остеон-Групп
- Год:2020
- Город:Москва-Ногинск
- ISBN:978-5-98551-271-7
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Александр Афанасьев - Империя, которую мы потеряли. Книга 1 краткое содержание
Ответы — здесь, в этих книгах.
Империя, которую мы потеряли. Книга 1 - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Есть румыны. У них нет ни своей буржуазии, ни своей феодальной аристократии. Но у них по соседству Родина, которая не прочь расшириться. А за спиной только недавно восстановленной после турецкого рабства Румынии — все отчетливее и страшнее видится Россия.
Есть поляки. После разделов Польши — часть ее исконной территории во главе с Краковом отошла Австро-Венгрии. Судьба польских подданных императора едва ли не самая благополучная из всех поляков — мягкие ограничения, общая слабость государства — плюс Вена имеет виды на будущую Польшу целиком — под властью Вены. Но Польша взрывоопасна — в любом виде. Другой Польша и не была. И еще — поляки в принципе не против того чтобы дуалистическая монархия превратилась в триалистическую, чтобы славянский элемент был приравнен к венгерскому и немецкому. Только все идет, что столицей объединенного славянства будет Прага — а поляки согласны только на Краков, а еще лучше — Варшаву.
И поляки претендуют на то чтобы иметь своих рабов — украинцев.
Есть украинцы. С украинцами ситуация на первый взгляд, ситуация проще всего — они довольно-таки лояльны Вене, претендуют на активное участие в политической жизни, что вызвано тем что их земли в отличие от румынских и хорватских — не находятся под венгерским управлением, там не насаждается венгерский язык. Но есть русофилы — которые все отчетливее говорят о том что украинцам будет лучше в России. И в Империи на этот счет есть самые разные мысли. Империя Габсбургов действует по принципу «разделяй и властвуй» одной рукой поддерживая поляков, а другой — украинцев.
Вот отрывки из книг Зигмунда Фрейда, которые собрала в своей книге о предвоенной Европе Маргарет МакМиллан
…
По всей территории Дуалистической монархии прокатилась тогда волна национализма, вызвавшая бесконечные и бесплодные споры относительно школ, рабочих мест и даже табличек с названиями улиц. Во время переписи вопрос о том, какой язык для человека является родным, стал ключевым при определении соотношения сил между отдельными нациями — а потому различные группировки даже стали вывешивать плакаты, подталкивающие к тому или иному «верному» ответу на него. Часто национальный вопрос сочетался с классовыми противоречиями — например, румыны и русины были по преимуществу крестьянами и в этом качестве противостояли венгерским и польским землевладельцам.
Тем не менее, сила националистического движения была такова, что классы, которые в других странах сплотились вокруг социалистических, либеральных или консервативных партий, в Австро-Венгрии раскололись по национальному признаку.
Поскольку картина чересполосицы населения в Австро-Венгрии складывалась веками, то практически в любом месте можно было обнаружить узел национальных противоречий: в Словении словенцы конфликтовали с итальянцами, в Галиции — поляки с русинами, а немцы, казалось, противостояли всем — и тем же итальянцам в Тироле, и чехам в Богемии. В 1895 г. правительство Австрии пало из-за того, что немецкие представители выступили против создания для словенцев параллельных классов в средней школе. Два года спустя между немцами и чехами вспыхнул конфликт из за права использования чешского языка в официальных документах — в итоге начались уличные беспорядки, а еще один премьер министр был вынужден уйти в отставку. Когда в 1904 г. в Университете Инсбрука дали возможность изучать право на итальянском, это вызвало возмущение и манифестации уже со стороны немецкого населения. Новые железнодорожные станции оставались безымянными из-за того, что не удавалось прийти к согласию по поводу языка, на котором их следует назвать.
А вот уже Штефан Цвейг с его «Вчерашним миром» — плач по утраченной Европе и рухнувшей стране.
Но вот явился на свет и третий цветок, синий василек, любимый цветок Бисмарка и символ немецкой национальной партии, которая — только тогда этого еще не понимали — с убойной силой осознанно стремилась к перевороту, к разрушению австрийской монархии, чтобы под прусским и протестантским началом создать — уже привидевшуюся Гитлеру — Великую Германию. В то время как христианско-социалистская партия упрочила свои позиции в Вене и в деревне, социалистическая — в промышленных центрах, национал-немецкая имела своих приверженцев почти исключительно в пограничных районах Богемии и Альп; она компенсировала свою малочисленность дикой агрессивностью и безмерной жестокостью . Несколько их депутатов стали бичом (в былом смысле), позором австрийского парламента; в их идеях, в их методах Гитлер (также австриец из пограничного района) имеет свои истоки. У Георга Шёнерера он заимствовал призыв "Прочь от Рима!", следуя которому по-немецки организованно тысячи германских националистов назло императору и клиру перешли из католичества в протестантизм, от него перенял антисемитскую расовую теорию ("Все свинство — в расе", — говорил его знаменитый прототип), а также использование беспощадного, все сметающего на своем пути штурмового отряда и тем самым принцип, с помощью которого маленькая террористическая группа запугивает далеко превосходящее по численности, но гуманно-пассивное большинство . То, что для национал-социализма делали штурмовики, разгоняя дубинками собрания, нападая по ночам на идейных противников и избивая их до полусмерти, немецким националистам в Австрии обеспечивали студенты, которые под защитой университетской неприкосновенности учиняли беспрецедентные бойни и по первому свистку готовы были по-военному четко маршировать при всякой политической акции . Корпоранты, так называемые "бурши", с рассеченными лицами, упившиеся и бездушные, легко врывались в актовый зал, потому что у прочих студентов были только повязки и фуражки, а эти были вооружены тяжеленными дубинками; беспрестанно провоцируя, они избивали то славянских, то еврейских, то католических, итальянских студентов и изгоняли беззащитных из университета . Во время каждого такого "променада" (так назывались те субботние вылазки) текла кровь. Полиция, которая благодаря старинной привилегии университета не имела права вступать в университетский двор, должна была безучастно наблюдать извне, как там бушевали эти трусливые погромщики, и ограничивалась лишь тем, что подбирала истекающих кровью потерпевших, которых хулиганы просто сбрасывали с лестницы. Там, где крохотная, но горластая партия немецких националистов в Австрии желала чего-нибудь добиться, она всегда высылала вперед штурмовые студенческие отряды; когда граф Бадени с согласия императора и парламента издал закон о языках, который должен был способствовать миру между национальностями Австрии и, возможно, мог бы продлить существование монархии еще на десятилетия, эта горстка молодых парней заняла Рингштрассе . Пришлось вмешаться кавалерии, пошли в ход сабли и пули. Но столь велико было в ту трагически слабую и трогательно гуманную либеральную эру отвращение к любому насилию и любому кровопролитию, что правительство отступило и не решилось на террор против немецких националистов. Премьер-министр подал в отставку, и исключительно лояльный закон о языках был отменен. Вторжение жестокости в политику могло отметить свой первый успех. Все расселины и трещины между нациями и классами, которые с трудом замазывало время компромиссов, разверзлись и стали пропастями и безднами. В то последнее десятилетие перед новым столетием в Австрии уже началась война всех против всех.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: