Александр Афанасьев - Империя, которую мы потеряли. Книга 1

Вот здесь как раз и кроются разгадки множества внешне не понятных и не имеющих объяснения событий, приведших в феврале 1917 года к свержению власти. Почему это вообще стало возможно? Потому что значительная часть политически активных социал-демократов считала, что по Марксу (меньшевиков называли догматиками из-за их отношения к марксизму) в России сначала должна произойти буржуазная революция и лишь потом социалистическая — и следовательно, когда они хотели революции, они не сами собирались взять власть, а подталкивали вперед таких деятелей как Гучков, Коновалов, Терещенко. Эти же деятели во главе с Гучковым искренне поверили, что рабочие действительно хотят, чтобы они взяли политическую власть в свои руки и готовы им в этом помогать. В хорошее легко верить, и недаром Гучков сказал — какие молодцы наши рабочие. Он сделал ошибку, не понял, что говорил не с рабочими, а с интеллигенцией. Ошибся, когда поверил, что интеллигенция может контролировать умонастроения рабочих. На самом деле — только до того момента, пока не появился Ленин, который говорил то что от него хотели слышать.

Большой тайной окутан процесс нарастания волнений осенью 1916 — зимой 1917 года. Многие, в том числе меньшевики — осудили эти забастовки. Но они возникали, и возникали все более и более частые и многолюдные. Причин тому может быть две. Либо — активно действовали большевистские организации, которые руководствовались еще принятыми в Поронино в 1913 году решениями на обострение борьбы. Либо — рабочие организации столицы начали выходить из-под контроля рабочей группы ЦВПК и самостоятельно выражать недовольство все более ухудшающимся их положением в столице.

Почему так? Ну, потому что с лета — осени 1916 года в экономике начался переход к гиперинфляции (при Царе, кстати, не было гиперинфляции, но инфляция была весьма ощутимой), потому что еще в 1915 году теплилась надежда, что в этом году война хоть как то но кончится — а к концу 1916 года стало понятно, что она не кончится и в этом году, и возможно в 1917 тоже нет.

Ну и потому, что очередная попытка Государя достичь какого то компромисса с Думой закончилась безрезультатно: правая фракция развалилась, Дума была фактически недееспособна и все понимали, что Дума может быть распущена в любой момент. Как понимали и то, что в следующую. Думу сможет избраться тот, кто более убедительно сможет обвинить власть во всех грехах и трудностях. В 1916 году, по крайней мере, во второй его половине — все публичные политики соревновались в громкости заявлений, так как считали это время предвыборным.

Виктор Миллер. Меньшевики в 1917 году

В начале 1917 г. оборонческое течение в меньшевизме достигло пика своей активности. В условиях нараставшего политического кризиса в стране и все обострявшегося противостояния царизма и либеральной оппозиции Рабочая Группа ЦВПК выпустила свой самый радикальный документ, в котором призвала рабочих столицы выйти на улицу, двинуться к Государственной Думе и потребовать от нее учреждения Временного революционного Правительства. Наиболее характерным в этом стало то, что в условиях нараставшего протеста против войны даже оборонцы оказались вынуждены заговорить о мире. Однако путь к нему и к «устранению самодержавия» они видели отнюдь не в революции, а в мирном давлении на достаточно реакционную, хоть и несколько «полевевшую» Думу с тем, чтобы она образовала Временное революционное Правительство. По сути, за внешне радикальными призывами стояло пожелание поддержать массовыми рабочими шествиями буржуазную оппозицию, стремившуюся к «мягкому» государственному перевороту. Но если за лидерами оппозиции правительство лишь «наблюдало», то на призыв Рабочей Группы оно ответило репрессиями. 27 января большая часть членов Группы была арестована и заключена в петроградскую тюрьму «Кресты». Несколькими неделями позже этот факт послужил вящему авторитету оборонческой чести меньшевиков.

В Февральские дни, в период вооруженной борьбы с царизмом, меньшевики пожалуй ничем особенным себя не проявили. Лидеры ОК и думской фракции видели нарастание политической напряженности в столице, но, как и большинство политиков той поры, не ожидали, что забастовки, демонстрации, столкновения с полицией так быстро приведут к краху царизма. Об этом лучше всего говорят публикуемые в сборнике речи М.И.Скобелева и Н.С.Чхеидзе на заседаниях Государственной Думы 23 и 24 февраля. А вот что писал в своих воспоминаниях О.А. Ерманский: «Если бы меня в то время спросили, что из этого движения получится, — я бы ничего определенного ответить не мог». И далее: «Что делали в это время другие партийные организации, я не знаю. Что же касается нашей, правда, слабой Инициативной Рабочей Группы, то она за эти дни не собиралась; она существовала как сумма единиц, но не как целое». Все сказанное выше касается позиции меньшевистских центров. А многие рядовые рабочие-меньшевики, естественно, оказались на улицах и вместе с большевиками участвовали в борьбе с царизмом. Это необходимо отметить, чтобы еще раз подчеркнуть — партию меньшевиков, как и любую другую партию, нельзя рассматривать как совокупность лидеров, определяющих все стороны поведения партии и каждого ее члена. Вне партийных масс нет партии, как, впрочем, ее нет, если у этих масс нет признанных вождей.

В свете сказанного несколько неожиданным может выглядеть тот факт, что руководство первого (и наиболее влиятельного) органа революционной власти — Петроградского Совета — оказалось за меньшевиками. Объяснению этого парадокса посвящена обширная литература, в которой, казалось бы, уже были высказаны все мыслимые и немыслимые точки зрения. На мой взгляд, в Февральские дни проявилась одна из важнейших закономерностей любой революции — в ее ходе и исходе многое зависит от того, кто именно из лидеров или людей, обладающих задатками лидеров, окажется в решающий момент в решающем месте. У других партий практически все основные лидеры были в эмиграции или в ссылке. Не случайно эсеров в Феврале представлял на «революционных верхах» А.Ф.Керенский, формально вступивший в партию в марте 1917 г. У меньшевиков, также «налицо не было никого из политических руководителей и теоретиков партии». Но зато в Петрограде оказались Н.С.Чхеидзе и М.И.Скобелев, известные в стране своими выступлениями в Думе, и это в известной мере предопределило их место в развитии событий. Конечно, не следует сбрасывать со счетов и то, что меньшевики имели серьезные позиции в большинстве легальных рабочих организаций (в профсоюзах, кооперативах, больничных кассах), поддерживали между собой постоянные связи.

Зива Галили. От группы кружков до зенита политического влияния