Миртл Либерман - Сэкигахара: фальсификации и заблуждения

Историк Такахаси Ёскэ предполагает, что Токугава Иэясу выполнял бы обязанности регента до совершеннолетия Хидэёри, а потом бы состарился и ушел на покой, если бы западники не создали горячие точки на трех островах, пытаясь переделить земли. Дом Токугава подавил оппозицию и усилился — именно выступление западников стало причиной становления сёгуната.

Эта идея не нова. Еще в « Токугава дзикки » был эпизод: Хонда Масанобу, советник Токугавы Иэясу, заявил, что сына Исиды Мицунари нужно отпустить живым, потому что его отец принес дому Токугава колоссальную пользу: если бы не его восстание, никакого сёгуната бы не было. Летописец прибавил, что достоверность эпизода сомнительна.

Впоследствии идея «восстание Исиды помогло Токугаве основать сёгунат» трансформировалась в миф, что Токугава сам спровоцировал оппозицию: в 1600 г. было 214 даймё, а среди них только два человека — Токугава и Исида, операторы боевых роботов. Остальные даймё позиционируются как роботы, не имеющие своих интересов, не обладающие самостоятельной политической волей, и переход Кобаякавы на восточную сторону подается, как бунт машин.

Кобаякава сломал сказку. «В дальнейшем герой играет чисто пассивную роль. Все делает за него его помощник или он действует при помощи волшебного средства. Помощник доставляет его в дальние края, похищает царевну, решает ее задачи, побивает змея или вражеское воинство, спасает его от погони. Тем не менее он все же герой», — В. Пропп [184, с. 139] [4] Книги В. Проппа в XXI веке используются как учебники для сценаристов, в том числе голливудских [183, с. 239–240]. .

Образ волшебного помощника основан на воспоминаниях, как мать заботилась о маленьком ребенке [131, с. 64–65]. Таким образом от Кобаякавы Хидэаки (и всех остальных даймё) ожидается безусловная материнская любовь и забота об Исиде Мицунари, потому что Исида так хочет.

Мицунари и Хидэёри отождествлены. Посыл звучит следующий: «Ты — маленький принц, ты — герой-спаситель мира, твой опекун напал на тебя, грабит и предательски убивает». Миф взывает к детским обидам и страхам: маленькие дети думают, что родители — это Боги, которые знают и могут все, и взрослому человеку, регенту Токугаве Иэясу, приписывается дар предвидения и способность всеми управлять. В роли всемогущей матери — Нэнэ, которая якобы убедила Кобаякаву Хидэаки, Като Киёмасу и Фукусиму Масанори принять сторону Токугавы. В мифе они послушались, потому что Нэнэ их воспитывала, заменив им мать.

Исида Мицунари гибнет ради спасения мира, но, напоминает Кэмпбелл, герой умирает, чтобы возродиться. Это Хидэёри вырастает и продолжает спасение мира и борьбу со злодеем. Мицунари и Хидэёри по своей сюжетной роли — это один и тот же герой.

Токугава Иэясу злодей, потому что против Хидэёри. В американской кинокритике это называется protagonist-centered morality : герой — точка отсчета, мораль всех остальных определяется их отношением к герою. Иначе это называется «готтентотская мораль», от анекдота: миссионер приехал в африканское племя готтентотов и спрашивает у местного: «Ты знаешь, что такое зло?» — «Это когда сосед украл у меня корову». — «Ну хорошо, а что же такое добро?» — «Это когда я украл у соседа корову…»

Почему власть дома Тоётоми и личное процветание Тоётоми Хидэёри подается как абсолютное сакральное благо? Отвечает историк Морган Пителка: «Императорский двор в Киото предпочитал эту изящную и юную надежду, а не политиканство старого брюзги, семидесятидвухлетнего патриарха дома Токугава. Хидэёри любили на улицах Осаки и Киото, не говоря уже о приемных многих могущественных владетелей Японии. Дом Токугава стремился уничтожить его» [158, с. 13].

Жадный тиран изображается как старшее поколение, а спаситель мира — молодое, — напоминает Кэмпбелл [185, с. 280]. Мифологическое сознание связывает здоровье правителя со здоровьем народа и плодородием, а если правитель стар, то его пора убить. Здесь затронуты еще дочеловеческие пласты психологии: старого вожака побеждают в драке и свергают. Это он водит стадо на выпас и стаю на охоту — прямая связь между его здоровьем и благополучием остальных.

Существует источник с описанием 21-летнего Тоётоми Хидэёри. Испанский посол Себастьян Вискаино писал:

Мы прибыли в Осаку через Фусими. Это почти такой же большой город, как Киото, где есть особняки у всех королей и сеньоров. Там мощный замок с множеством солдат, а тамошний губернатор — зять императора.

В Осаке живет сын тайко — сама. Он — зять принца.

Его держат взаперти в одном из лучших замков империи. Никому не позволяют с ним общаться, чтобы ему не доложили, о чем злоумышляют против него, и чтобы он не пошел войной на императора. Его фрейлины устраивают вечеринки и ставят комедии. Жаль, что сын такого храброго воина обабился. Он так толст, что не может передвигаться, а ему за тридцать [54, с. 64–65].

Памятник Хидэёри в Осаке выполнен в соответствии с описанием Вискаино.

У Токугавы Иэясу отсутствует право сильного — подчеркивается, что за него воевали предатели. Отсутствует и право рождения — подчеркивается, что он подделал свою родословную. Отсутствует высокая цель — Токугава захватывает власть для себя. Остальные спасают мир: сначала объединяют страну, потом ее спасают от жадного старика.

В обеих битвах за спасение мира (Сэкигахара и Осакская кампания) антагонист — это старик. Молодой Токугава Хидэтада стерт. О нем только оценочные высказывания: «посредственность», «самый покорный», «в тени отца». Тем временем Сиба Хироюки, биограф Токугавы Иэясу, говорит, что с возрастом отец все больше отходил от государственных дел, и представление «Хидэтада в тени отца» не соответствует реальности. В мифе Токугава Хидэтада — лишний персонаж: противников должно быть двое, а все остальные — функции, помощники героя и приспешники злодея.

Сказочный герой забирает девушку из лап злодея. Исида Мицунари (180 тыс. коку) встает на пути у громадного дракона (2,5 млн коку), чтобы защитить Ёдо-доно и ее ребенка. Тоётоми Хидэёри сражается с драконом, чтобы защитить принцессу Сэн. Сказка сломана — по правилам дракон должен умереть, а Токугава победил, вызвав тем самым бурную реакцию у публицистов.

Предыдущий законный наследник — 15-й сёгун. Позицию публицистов резюмирует Нил Макмаллин: «Асикага Ёсиаки был человеком, о несчастьях которого мало кто станет печалиться» [149, с. 75]. Вместо идеологии бусидо возникают рационализации: у Оды имелся военно-управленческий опыт, а Асикага — монах с десятилетним стажем — умел только писать письма. Асикага моложе Оды всего на два года. В их случае неуместно взывать к представлениям, что взрослый должен позаботиться о ребенке или молодой зверь должен одолеть старого вожака.