Ричард Вайнен - Долгий '68: Радикальный протест и его враги [калибрятина]

В Чикаго нахлынули антивоенные активисты. Изначально протесты координировал Дэвид Деллингер, 53-летний пацифист из старой американской семьи, который в годы испанской гражданской войны водил машину «скорой помощи», а во время Второй мировой войны оказался в тюрьме за отказ служить в армии. Он был убежденным сторонником ненасилия. С ним вместе работали молодые радикалы, включая Тома Хайдена и Ренни Дэвиса из СДО. Кроме того, в Чикаго прибыли Джерри Рубин и Эбби Хоффман, которые в конце предыдущего года учредили Молодежную международную партию — «Йиппи» (Youth International Party — Yippies), а также Бобби Сил из партии «Черная пантера». Протестующие собирались в парке примерно в десяти милях от отеля Hilton, где проходил съезд демократов.

Организаторы обещали манифестацию с сотнями тысяч участников. В итоге оказалось, что протестующих всего около 10 тысяч, но нервная атмосфера вокруг всех этих событий заставила власти вести себя так, как будто они столкнулись с вооруженным восстанием. На улицы были выведены 12 тысяч полицейских, которых поддерживали 5 тысяч бойцов Национальной гвардии. В пригородах разместили еще 6 тысяч солдат, включая элитную 101-ю воздушно-десантную дивизию. По слухам, в толпе работали около тысячи агентов в штатском 77. «Йиппи», которых воодушевил шанс выступить перед такой внушительной аудиторией, угрожали, среди прочего, запустить в чикагскую систему водоснабжения ЛСД. В другое время власти посмеялись бы над такими угрозами, но сейчас полиция усилила охрану соответствующих объектов, несмотря на то что, по заверениям городского департамента водоснабжения и очистных сооружений, для сколько-нибудь серьезного эффекта в систему потребовалось бы загрузить 5 тонн наркотика 78. В Чикаго съехались писатели, включая Жана Жене, Уильяма Берроуза и Гора Видала; уподобляясь театральным критикам, они готовились писать рецензии на премьеру.

Чикаго и до этого был разделенным городом. Промышленный подъем военных и послевоенных лет изменил состав городского населения. Теперь в городском округе Кук проживало больше афроамериканцев, чем во всем штате Миссисипи, хотя много было и белых выходцев с Юга, а также людей с ирландскими корнями. По сравнению с 1950-ми годами, когда полицейское начальство зачастую жило не по средствам, работу полиции реформировали, хотя даже после преобразований чикагская полиция не могла похвастаться ни либерализмом, ни высокой моралью. Формальной сегрегации в Чикаго не было, но расовая принадлежность раскалывала людей, в том числе и по экономическим основаниям. Это проявлялось в городских беспорядках — особенно ярко в тех, которые последовали за убийством Мартина Лютера Кинга, когда мэр Ричард Дэйли приказал полиции «стрелять на поражение».

В частном порядке Дэйли был против войны во Вьетнаме. Когда Джонсон спросил у чикагского мэра, как Америке выйти из войны, Дэйли выразительно рекомендовал ему вспомнить, как в нее втягивались, а затем проделать те же шаги в обратном порядке. Но его недовольство войной, как и более поздние сожаления по поводу поведения полицейских в 1968 году, никогда не выходили в публичную плоскость. На публике Дэйли, 66-летний ирландский католик, стойкий приверженец закона и порядка, а также консерватор в социальных вопросах, оказывался идеальным объектом для демонизации со стороны протестующих. Дэйли отчаянно стремился сделать так, чтобы общенациональный съезд стал рекламой для горячо любимого им города, и потому старался предотвратить демонстрации. Ему не удалось этого добиться. Взвешенная сдержанность ранних протестов против вьетнамской войны к тому моменту исчезла без следа.

Многие из собравшихся на чикагских улицах упивались своим презрением к традиционной политике — в частности, устроив церемонию избрания свиньи кандидатом в президенты. Свинья была конфискована властями и передана в «Чикагское общество гуманности» — счастливый удел для животного в городе, процветание которого до недавних пор зависело от скотобоен. Через какое-то время городские власти выдали протестующим разрешение на манифестацию в парке Гранта. Но к тому моменту полицейские уже устали и обозлились — некий чиновник видел, как некоторые из них набивали перчатки свинцовыми шариками. Когда молодой человек попытался сорвать американский флаг, накинувшиеся на него офицеры развернули то, что в официальном отчете потом было названо «полицейским бунтом». Позже одна женщина вспоминала: «Все выглядело так, будто не мы штурмовали Бастилию, а Бастилия штурмовала нас». Части демонстрантов удалось прорваться к отелю Hilton, где проходил съезд, и там полицейские распыляли слезоточивый газ с таким рвением, что запах его чувствовался даже на двадцатом этаже, где находился офис Хьюберта Хэмфри.

Дэйли хотел сделать так, чтобы между съездом и уличными демонстрациями не было ничего общего. Тяжелые на руку охранники с враждебностью воспринимали всякого, кто не казался им поклонником Хэмфри — даже если это были аккредитованные делегаты. Охрана утащила Дэна Разера, телеведущего CBS, прямо во время выступления в прямом эфире. Абрахам Рибикофф, 58-летний сенатор, завершил выдвижение Джорджа Макговерна словами: «С Макговерном на президентском посту мы не увидели бы гестаповских приемов на чикагских улицах». Слова, которые Дэйли прокричал в ответ, потонули во всеобщем шуме, но некоторые утверждали, что они звучали так: «Пошел на хер, еврейский сукин сын!»

Окончательная номинация Хэмфри пришлась на тот самый момент, когда телекомпании стали получать кассеты со съемками уличного насилия, происходившего 40 минут назад. Некоторые из них прервали трансляцию выдвижения, чтобы выпустить в эфир эти записи. Съезд погрузился в хаос: некоторые делегаты начали петь гимн протестного движения «Мы преодолеем!», в то время как на сцене разместили оркестр, который должен был заглушить это пение. Обе стороны проиграли. Джонсону и Дэйли удалось расстроить планы большей части Демократической партии, но зато полицейское насилие настроило либералов против самогó демократического истеблишмента. В то же время демонстрации ожесточили значительную часть «средней Америки» против каких бы то ни было демократов вообще. Никто не решился бы назвать итоги съезда триумфом Хэмфри.

После чикагского съезда восемь человек, включая Деллингера, Хайдена, Хоффмана, Рубина, Дэвиса и Сила, были привлечены к суду. Сил добился отдельного судебного разбирательства и в итоге получил срок за оскорбление суда. Судья и прокурор в ходе заседаний применяли довольно необычные юридические приемы: в какой-то момент Силу даже пришлось сидеть на скамье подсудимых связанным и с кляпом во рту. В конце концов, пятеро из обвиняемых получили тюремные сроки. Эти приговоры были отменены апелляционной инстанцией, а дальнейшие обвинения в неуважении к суду не повлекли за собой тюремных сроков. Хоффман и Рубин рассматривали процесс в качестве важного элемента политического спектакля, хотя для других он был просто изнурительной и гнетущей потерей времени.