Ричард Вайнен - Долгий '68: Радикальный протест и его враги [калибрятина]

Воскресенье, 26 мая

Министр образования предлагает премьер-министру начать переговоры с университетскими активистами — но ничего не происходит.

Понедельник, 27 мая

На улице Гренель достигнуто соглашение, от которого профсоюзы почти сразу отказываются из-за недовольства рабочих в Булонь-Бийанкуре. Митинг на стадионе «Шарлети», на котором Мендес-Франс присутствует, но не выступает.

Вторник, 28 мая

Миттеран устраивает пресс-конференцию, на которой заявляет о том, что в случае отставки де Голля будет участвовать в выборах. Принята отставка министра образования.

Среда, 29 мая

Де Голль тайно прибывает в расположение французских войск в немецком Баден-Бадене.

Четверг, 30 мая

Де Голль возвращается в Париж и выступает по радио. Национальное собрание распущено и объявлены новые выборы. Большая демонстрация в поддержку де Голля на Елисейских полях.

Пятница, 31 мая

Перестановки в кабинете министров.

Июнь

Забастовки и студенческие захваты постепенно идут на убыль. Уверенная победа голлистов на парламентских выборах 23 и 30 июня.

Потрясения закончились так же неожиданно, как и начались. Казалось, что де Голль внезапно вернул себе власть. 30 мая состоялась крупная демонстрация в его поддержку. Сокрушительная победа голлистов на парламентских выборах в июне 1968 года, которая ознаменовала возвращение к порядку, привела в замешательство даже самого генерала. В следующем году, однако, предложение де Голля о децентрализации власти было провалено на всенародном референдуме, и он ушел в отставку. Еще через год он умер. Альфред Фабр-Люс, представитель правого лагеря и сторонник Петена, единомышленники которого наслаждались потрясениями 1968 года, поскольку им было по душе все, что могло повредить де Голлю — горько заметил, что внезапная смерть генерала стала последним преподнесенным им сюрпризом (coup de théâtre). Он сравнил ее с ритуальным самоубийством японского писателя Юкио Мисимы.

Оглядываясь назад, некоторые сравнивают события 1968 года во Франции с классическими греческими трагедиями, построенными на единстве места, действия и времени. Все происходило в одном месте — в Париже, более того, на нескольких улицах Латинского квартала. Важная часть событий вообще протекала на самой настоящей сцене, потому что студенты захватили театр «Одеон». Все вместилось в короткий промежуток времени. Социолог Мишель Крозье позднее писал: «Чрезвычайно редко спонтанное социально-культурное событие оказывается столь плотно спрессованным во времени — в этом была одна из особенностей произошедшего во Франции» 3.

Другие, однако, утверждают, что французский 68-й не стоит ограничивать конкретным местом и кратким временем. Они указывают на более продолжительный цикл протестов — прежде всего, тех, в которых участвовали рабочие, а не студенты, — а также на то, что географически движение охватывало не только Париж, но и провинции. Спор вокруг двух этих трактовок имеет политический подтекст. Те, кто поддерживал протесты 1968-го, склонны рассматривать их в долгосрочной перспективе. Те, кто выступал против протестов 1968-го, наоборот, старались акцентировать их мимолетный характер. Говоря словами Раймона Арона, последние считают 68-й «психодрамой», не имеющей реальных социальных корней или долгосрочных последствий 4.

Можно сказать, что эта дискуссия соотносится с более широкими дебатами, отличающими французскую интеллектуальную жизнь. Во второй половине 1960-х труды Мишеля Фуко всячески подчеркивали значение «структур», что иногда позволяло ассоциировать его деятельность с пропагандой своеобразной политической пассивности. (Сам мыслитель, впрочем, отмечал, что буржуазия в явной опасности, если его идеи стали ее «единственной защитой» 5.) Позднее Фуко будут связывать с радикализмом 1970-х, а Люк Ферри и Ален Рено осудят его как представителя la pensée 68 6, хотя в событиях мая 1968-го он не сыграл особой роли. Действительно, в 1968 году события и личности значили гораздо больше, чем «структуры», а Жан-Поль Сартр, философ, которого Фуко, как показалось многим, основательно потеснил несколькими годами ранее, вновь восстановил свое былое значение. Студенты же писали на стенах фразу, которую порой ошибочно приписывают теоретику литературы Ролану Барту: «Структуры не выходят на улицы».

«Долгий 68-й структур» (les année 68) и «короткий 68-й событий» (mai 68) невозможно полностью отделить друг от друга. Были долгосрочные движения, которые зародились в 1960-е и развивались в следующем десятилетии. Но были также более краткие и более зрелищные вспышки мая 1968 года, воздействие которых ощущалось в основном — хотя и не исключительно — в Париже, а не в провинциях. Короткая и долгая версии французского 68-го были связаны между собой, но в некоторых отношениях май 1968 года можно рассматривать как своего рода парентезис — или игру внутри игры. Поэтому маю 1968 года во Франции стоит уделить особое внимание, причем часть этого внимания нужно сосредоточить на личностях, а не на структурах.

Кон-Бендит

Есть человек, чье имя чаще других ассоциируется со студенческими протестами в Париже. Даниэль Кон-Бендит, 23-летний парень с огненно-рыжей шевелюрой, в тот период, как принято считать, изучал социологию на новом факультете Парижского университета в Нантере. Его родители были немецкими евреями, которые нашли убежище во Франции, но сам Даниэль, как отмечали потом его многочисленные недоброжелатели, оставался гражданином Германии. Кон-Бендит был равнодушен к теоретическим спорам, занимавшим некоторых его современников, его гораздо больше интересовало действие или, по крайней мере, стремление к действию. Он был очень энергичным молодым человеком и, несмотря на все свое обаяние, оставался хулиганом, который мог превратить жизнь своих жертв в настоящий ад. Кон-Бендит обладал вкусом к театральным жестам — например, совместно с товарищами срывал университетские лекции, методично открывая и закрывая зонты. Массовые митинги, имевшие тогда важное значение для любого, у кого была смелость высказаться, оказывались для него естественной платформой. Ему просто было суждено стать звездой протестного движения.

Как-то раз Мишель Крозье наткнулся в Нантере на толпу студентов, окруживших Кон-Бендита, который только что вернулся из Латинского квартала. Экстравагантные жесты и смех собравшихся давали понять, что Кон-Бендит кого-то пародирует, причем, присмотревшись, профессор понял: он пародирует самого себя. В итоге даже сам Крозье не смог удержаться от смеха 7. В один из майских дней 1968 года министр образования разговаривал по телефону с ректором Сорбонны Даниэлем Рошем, который тогда вел переговоры со студентами, но при этом клялся, что ни в коем случае не станет контактировать с Кон-Бендитом. В разговоре ректор продолжал настаивать на том, чтобы Кон-Бендита в составе студенческой делегации не было, и тогда министр устало спросил: «У человека напротив вас рыжие волосы и круглая физиономия?» Выяснилось, что именно так оно и было 8.