Ричард Вайнен - Долгий '68: Радикальный протест и его враги [калибрятина]

В отличие от них, те южане, которые обосновались в северных городах значительно раньше, были менее склонны участвовать в забастовках. Различие было особенно заметным на огромном заводе Fiat в Турине. Те, кто приехал сюда в промежутке между 1955 и 1965 годами, знали, что здешняя работа, довольно надежная и хорошо оплачиваемая, была привилегией, прежде доступной в основном жителям северной Италии, ранее уже имевшим семейные связи с фирмой. Для таких южан работа в «Fiat» зачастую оказывалась кульминацией карьеры, которую они начинали с менее престижной занятости на мелких предприятиях. Как следствие, они не хотели рисковать своими новыми привилегиями, участвуя в стачках. В «горячую осень» 1969 года некоторые из этих более старших южан восставали против восстания. Они перелезали через фабричные стены и даже использовали туннели, оставшиеся со Второй мировой войны и неизвестные более молодым рабочим, чтобы пробраться на заводы в обход пикетов 40.

Непосредственно после 1968 года большое внимание привлекали «новые» рабочие классы — как относительно привилегированный, состоящий из инженеров-специалистов и «белых воротничков», так и непривилегированный, в который входили женщины, иммигранты и приезжие из сельской местности. Однако самые успешные забастовки 1970-х — или, по крайней мере, те из них, что были отмечены наиболее выдающимися результатами, — организовывались представителями традиционного рабочего класса в стране, где индустриализация состоялась раньше всего — в Великобритании. Это были стачки, проведенные в 1972-м, а затем в 1973–1974 годах Национальным профсоюзом горняков — НПГ (National Union of Mineworkers). Последняя забастовка привела к падению консервативного правительства Эдварда Хита. Шахтеры принадлежали к «старому» рабочему классу и занимались тяжелым физическим трудом. Поскольку угольная отрасль переживала упадок, большинство из них были относительно пожилыми: в 1972 году средний возраст шахтеров составлял 44 года 41. Как правило, шахтеры попадали в забой в четырнадцать-пятнадцать лет, сразу после школы. Их отцы в основном тоже были шахтерами. Жили они зачастую в окружении таких же шахтерских семей.

Один из руководителей НПГ был связан с левыми структурами из среднего класса, появившимися после 68-го. Артур Скаргилл, родившийся в 1938 году, получил высшее образование, уже будучи взрослым человеком. Он порвал с Коммунистической партией Великобритании отчасти из-за того, что ему не нравилась ее дисциплина. Ему вообще были не по душе формальные правила, в том числе и поддерживаемые его собственным профсоюзом: он часто предпочитал различные формы прямого действия. В 1968 году он поддерживал демонстрации против войны во Вьетнаме, а в 1975 году дал журналу New Left Review такое интервью, которое министры-тори нервно перечитывали на протяжении многих лет. Скаргилл был заметной, но весьма необычной фигурой. Гораздо более типичными в шахтерской среде были взгляды, выраженные неким горняком из графства Кент: «Начиная с забастовки 1972 года и основания Кентерберийского [Кентского] университета, у нас начали возникать левые секты, укомплектованные горстками приверженцев — иногда временных. Здесь, однако, интеллектуалам мало кто верит» 42.

Действительно, новые марксистские организации, возникшие в конце 1960-х, не оказывали особого влияния на шахтеров. В 1970-е годы заметный интерес к шахтерам проявляли троцкисты, однако в конце десятилетия британские спецслужбы отмечали, что радикалы не достигли в этой области никаких успехов. Согласно оценкам правоохранительных органов, в 1980 году из четверти миллиона шахтеров только пятнадцать человек входили в группировку «Милитант» (Militant Tendency), девять состояли в Социалистической рабочей партии (Socialist Workers Party) и еще пять — в Международной марксистской группе (International Marxist Group) 43. Чтобы вписать эти цифры в контекст, отметим, что в ключевых британских профсоюзах троцкистов было меньше, чем среди сотрудников Политехникума Северного Лондона (North London Polytechnic), а число шахтеров, которые активно интересовались троцкизмом, значительно уступало числу тех, кто увлекался разведением голубей или собачьими бегами, — спецслужбы интересовались и такими хобби. Единственная группа левых интеллектуалов, которая оказывала некоторое влияние на шахтеров, была почти не связана с радикализмом конца 1960-х — речь идет о Коммунистической партии Великобритании. Социолог-коммунист Вик Аллен из Университета Лидса создал «Левый клуб горняков» (Miners' Left Club), в состав которого в 1970-е входили некоторые местные шахтерские лидеры. В рядах самой Коммунистической партии состояли около 1000 шахтеров: в соотношении с общей численностью партийцев это число было невелико, но зато в него входили некоторые важные фигуры из национального исполкома горняцкого профсоюза.

Джо Гормли, член исполнительного комитета НПГ, ставший в 1971 году его руководителем, едва ли принадлежал к «людям 68-го». Он родился в 1917 году и в культурном отношении был патриотом, монархистом и консерватором. В своих воспоминаниях он писал, что хотел бы жить в мире, в котором «перед домом каждого шахтера стоял бы Jaguar, чтобы он ездил на работу, и MINI Cooper его жены, чтобы она ездила по магазинам» 44. Левые из среднего класса не знали, что делать с Гормли. Историк-марксист Эдвард Томпсон как-то заметил, что в Гормли скрывается нечто, чего не видно поначалу: «Это испуганный вомбат, которого ослепил свет фар на автомагистрали» 45. Но на деле этот персонаж был гораздо богаче. Гормли стал ярким примером профсоюзного деятеля, который знал, как использовать 68-й, не будучи к нему причастным. Он опирался на поддержку радикалов из среднего класса, прежде всего из университетов, а также на тот тип прямого действия, который пришел вместе с 68-м. Последнее особенно ярко проявилось в 1972 году, когда Артур Скаргилл организовал пикеты шахтеров и их союзников, настаивающих на закрытии склада Saltley Coke. Гормли всегда умел убедить консервативные правительства в том, что надо делать ему уступки, а иначе в профсоюзе возьмут верх «экстремисты».

Раса

Рабочий класс в промышленно развитых странах был разделен как по расовым и религиозным признакам, так и по видам выполняемой работы. Низкая забастовочная активность в Западной Германии и Швейцарии отчасти объяснялась тем, что значительную часть рабочей силы там составляли временные мигранты — люди, которых с легкостью можно было отправить домой, если спад производства сделает их работу ненужной или если они окажутся недостаточно послушными. Когда иммигранты бунтовали, левым было тяжело мобилизовать местных рабочих на их защиту. На заводе компании Ford в Кёльне трудились 24 тысяч человек, из которых большинство составляли «иностранные рабочие», в основном турки. Летом 1973 года 500 из них с опозданием вернулись из летних отпусков — наземный путь из глубинки в турецкой Анатолии до Западной Германии тогда мог занять неделю — и были уволены. Маоистская организация «Рабочая борьба» (Artbeitskampf) попыталась устроить забастовку из-за этого происшествия, но безуспешно 46.