Элетер Дзелепи - Секрет Черчилля

Сталин, которому Трумэн передал о желании премьер-министра, не выдвинул никаких возражений. Три делегации были размещены на пространстве между Бабельсбергом (предместье Берлина) и Потсдамом, где происходили заседания конференции в специальном помещении — в летней резиденции кронпринца, во дворце Сесилиан-Хоф.

Небезынтересно отметить в связи с датой конференции, что «новое оружие» западных держав еще не входило в расчеты Черчилля в качестве предмета его политических спекуляций. А между тем он был в курсе дела относительно работ по созданию атомной бомбы в США. Если бы у Черчилля была хоть какая-то уверенность в том, что первый взрыв бомбы предстоит в ближайшее время, он, напротив, сделал бы все, чтобы отодвинуть дату созыва конференции, с тем чтобы англо-американцы смогли выложить этот свой главный козырь.

Итак, условия были, скорее, неблагоприятными для Черчилля, когда начиналась Потсдамская конференция, где он собирался дать самый большой дипломатический бой в своей жизни. Именно в соответствии с планом этой битвы Черчилль прилагал все усилия, чтобы помешать президенту Трумэну отвести американские войска с территорий советской зоны, которые они оккупировали, или чтобы добиться созыва конференции в самом ближайшем времени.

Аргументы Черчилля, само собой разумеется, носили «оборонительный» характер, но все меры, которые он рекомендовал, исходили из перспективы акции западных держав против Советского Союза. Западным державам следовало сохранять позицию силы в предвидении этой акции.

«Основной причиной, которая побуждала меня торопить с датой созыва [конференции], — объясняет Черчилль в своих мемуарах, — был, конечно, предстоявший отвод американской армии от линии, на которую она вышла в результате сражений, в зону, предусмотренную соглашением об оккупации».

Он боялся, что в Вашингтоне «в любой момент могло быть принято решение уступить этот огромный район протяженностью в 400 миль, достигающий 120 миль в самом широком месте, в котором проживали миллионы немцев и чехов».

Но этa территория интересовала Черчилля прежде всего по другим соображениям:

«Оставление этого района увеличило бы территориальный разрыв» между западными державами и Польшей и лишило бы их «всякой возможности влиять на ее судьбу».

Черчилль желал не просто отсрочить отвод англо-американских войск. Он хотел прибегнуть к еще более радикальным мерам, чтобы полностью изменить ситуацию: к пересмотру соглашений, заключенных в ходе войны им самим и Рузвельтом со Сталиным относительно оккупационных зон в Германии.

«Оккупационные зоны, — заявляет Черчилль в своих мемуарах, — были определены два года назад». Эти соглашения поэтому устарели. «Безусловно, эти вопросы следовало обсудить во всей их совокупности, и время для этого наступило сейчас. Сейчас, пока британская и американская армии и их авиация представляли еще грозную военную силу, и до того, как они растаяли бы вследствии демобилизации и отвлечения больших сил для войны против Японии». Вот почему «наступило время — последний час, когда надо было достичь общего урегулирования».

Вот почему Черчилль, несмотря ни на что, не терял надежды и не считал партию окончательно проигранной, хотя открывавшаяся перспектива была омрачена неизвестностью.

Лично Черчилль — Англия была накануне парламентских выборов — не имел никаких оснований для беспокойства. Его слава гарантировала ему успех на выборах, и благодаря этому обстоятельству он прибыл бы на конференцию, обладая еще большим авторитетом, чем прежде. Черчиллю не могло прийти в голову, что английский народ его дезавуирует после первых же публичных выступлений, раскрывающих его политику. После того как он выиграл войну против нацизма, он явится на конференцию «трех» как «новый человек», полный решимости выиграть войну также против большевизма. Если бы Черчилль проиграл на выборах, он исчез бы с политической сцены в разгар конференции, оставив свою «задачу» невыполненной. Но кто бы мог это предполагать?

Между тем великим неизвестным оставалось поведение американцев. Будут ли они по-прежнему придерживаться «нейтралитета» в англо-русских отношениях? Или же они все-таки объединятся с Черчиллем, когда окажутся перед лицом «требований» Сталина?

«Месяц тому назад, — пишет Черчилль в своих мемуарах, — было бы лучше. Но и сейчас было еще не слишком поздно. Кроме того, уступать весь центр, сердце Германии, более того, центр и ключевую позицию всей Европы, как изолированное мероприятие казалось мне слишком опрометчивым решением и серьезной ошибкой. Если это вообще должно было бы быть сделано, то только в рамках общего и прочного урегулирования».

Англо-американцы должны были бы идти в Потсдам с пустыми руками, «не располагая никакой разменной монетой для сделки, и все надежды на будущий мир в Европе могли бы улетучиться». Тогда осталось бы только «горько плакать по поводу упущенных возможностей», но не ему, Черчиллю, было это решать.

«Все, что я мог сделать, — признает он, — это, во-первых, добиваться приближения срока встречи «трех» и, во-вторых, в случае неудачи, попытаться отложить отвод [войск], пока мы не смогли бы встретиться лицом к лицу на равных правах и обсудить всю совокупность стоявших перед нами проблем».

По обоим этим важнейшим вопросам Черчилль потерпел поражение. Но он отправился в Потсдам, не отказавшись от своих прежних намерений. После того как он против воли был вынужден признать свою неудачу, он не отказался от борьбы, хотя она должна была происходить не в тех условиях, каких он желал. Ведь он шел на конференцию не затем, чтобы просто обсудить со Сталиным спорные вопросы. Он шел туда с обширной программой пересмотра — пересмотра победы, которая его не устраивала, с тем чтобы достичь «общего и прочного урегулирования».

«Еще не слишком поздно» — эта идея доминировала в его мыслях и побуждала его к непрерывной активности. Он сознавал, что участие в борьбе титанов ему не по плечу, ибо его Англия не была больше титаном. Но он не отказывался от «объяснения» со Сталиным. Но и эта задача была ему не под силу, ибо он не мог выполнить ее, не вовлекая в борьбу американцев.

Черчилль откровенно излагает свою «философию» в XXXVI главе [VI тома] своих мемуаров под названием «Роковое решение». Он фактически рассчитывал на изменения, происходившие в Белом доме начиная с апреля 1945 года.

«Не следует упускать из виду того факта, — пишет Черчилль, — что президент Трумэн не участвовал в первоначальном определении [оккупационных] зон и с ним не консультировались по этому вопросу». (Что, как мы видели, было неверно). Таким образом, весь вопрос сводился к тому, чтобы выяснить в связи с этим фактом, считает ли себя новый президент связанным соглашениями, в которых он не принимал непосредственного участия.