Александр Сидоров - По тундре, по железной дороге: И вновь звучат блатные песни!

Полная чушь. В 1930-е Польша была самостоятельным государством, и ежели еврейские поэты и композиторы «жили под бременем русской оккупации и влияния», как это могло объяснить «ностальгические краски» в созданных ими танго? Они что, тосковали по утраченной оккупации и влиянию?! Зачем ностальгировать, обретя свободу от «проклятых оккупантов»?

Конечно, в Польше того времени действительно было немало людей, которые тосковали по утраченному прошлому. К началу 1930-х годов здесь обитало около 140 тысяч русских эмигрантов — в основном «первой волны», то есть бежавших после революции и Гражданской войны: военные, аристократы, духовенство, купечество, интеллигенция… Польша в течение ста лет была западной окраиной Российской империи, здесь русский язык знали почти все, высоко ценили русскую культуру — в том числе русскую песню.

То есть речь идёт не о «бремени», а о благотворности русского культурного влияния, симбиозе польско-русской культуры, в том числе музыкальной. Музыковед Георгий Сухно отмечает:

«Популярность русских песен и романсов в Польше была столь велика, что многие польские композиторы сочиняли “русские танго”, “русские фокстроты”, “русские вальсы”, используя русскую экзотику…»

Варшава становится ярким центром русской эмигрантской культуры. Вот где следует искать корни экзотического феномена — польского танго. Вот откуда в нём печальное расставание, горькая томная обречённость, постоянные цыганские темы. Всё это вытесняет из польского танго аргентинскую страсть, жестокий надрыв, истерические ноты, настроения любви-вражды, любви-ненависти.

Но не будем углубляться в специфику польского танго. Достаточно заметить: Полонский прав в том, что «Таганка» явно создана по принципам этого жанра.

Но вот является ли исходным источником «Таганки» именно танго «Тамара» и попало ли оригинальное танго в ГУЛАГ после оккупации Польши в 1939 году?

Вот здесь есть множество возражений. Кое-что мы уже приводили: мелодия «Тамары» не имеет ничего близкого с «Таганкой»/«Централкой». За исключением того, что первое слово припева является обращением и состоит из трёх слогов с ударением на втором (Тамара — Таганка). Однако таких танго в довоенной Польше и без «Тамары» было достаточно. Например, «Морфина», где к тому же повторяются первая и третья строки. Размер стиха несколько иной — ну, так он не совпадает с размером «Таганки» и в «Тамаре». Или танго «Фернандо» в исполнении Веры Гран, где обращение повторяется в двух подряд начальных строках. Есть у «Тамары» и другие соперники. Например, популярнейшее танго «Марушка» в 1930-е годы на пластинки в Польше записывалось шесть раз.

Полонский, проводя параллели между «Тамарой» и «Таганкой», большое значение придаёт цыганской теме и теме разлуки: «В танго “Тамара” речь ведётся от имени юноши, влюблённого в юную цыганку. Он прощается с нею. Им не суждено больше увидеться, поскольку цыганский табор снимается, и пути влюбленных расходятся. В “Таганке” тоже речь ведётся от имени юноши, “парнишечки”, который, попав в “Таганку”, мысленно обращается к своей любимой, прощается с нею. Песня начинается с упоминания цыганки. Не потому ли, что автор вспомнил и подбирал слова под “Цыганское танго”? В конце говорится, что их любовь останется глубокой тайной. А почему влюбленные из своей любви делали тайну? В “Тамаре” — понятно: у цыган связь девушки из табора с не цыганом была предосудительна, даже недопустима… Но почему влюбленный юноша, находясь в “Таганке”, говорит о тайне их любви? Мне думается, что автор текста “Таганки” просто припоминает и повторяет слова танго. Значит, автор “Таганки” хорошо знает, любит польскую эстраду предвоенных лет».

Прежде всего, насчёт «недопустимости» отношений между цыганкой и гаджё (не цыганом). Такого строгого запрета нет. Разрешаются даже браки с гаджё. Многие русские дворяне брали в жёны девушек из табора. Да и уголовный мир Советской республики был тесно связан с цыганским, вольные красавицы легко сходились с блатарями. Так что ничего «исключительно цыганского», «неестественного» в последнем куплете нет: уголовник, обращаясь к любимой, говорит, чтобы девушка его не ждала, а их любовь останется тайною.

Цыганская тема для европейской музыки тех лет традиционна. К «Таганке» куда ближе польской «Тамары», например, немецкое танго «Zigeuner» («Цигойнер», то есть цыган). Кстати, припев его начинается с обращения, которое легко перекроить и на «Таганку», и на «Централку». К тому же в августе 1937 года пластинку с этой песней выпустил и советский Грампласттрест. То есть эта запись действительно могла теоретически послужить хотя бы какой-то основой для «Таганки» или «Централки» — в отличие от «Тамары», о которой, по утверждению Яна Полонского, советский слушатель не имел понятия.

При желании подобного рода «первооснов» арестантского танго можно найти немало. И всё же при отдаленном гармоническом созвучии все эти произведения не могут претендовать на то, чтобы называться оригиналом, который подвергся переделке и обратился в тюремное танго «Цыганка с картами»!

И вот тут в наших разысканиях вроде бы вспыхивает слабый луч надежды. На портале «Поэтическая речь русских. Народные песни и современный фольклор» я наткнулся на любопытную запись, которая относится к 1984 году. Вспоминает москвич, физик Михаил Левин, 1921 года рождения:

«Песня “Таганка, ночи полные огня, Таганка, зачем сгубила ты меня”: прототип — эстрадная песня 1930-х:

Но насколько это сообщение соответствует истине? Мне не удалось отыскать ни малейшего упоминания об этой песне где-либо, кроме как у Левина.

Больше похоже на предположение типа гадание. Нечто похожее мне встретилось во время обсуждения «Таганки» в Википедии. Некто А. Кайдалов задаёт вопрос: «А не кажется ли вам, что сначала текст, вероятнее, был таким: “Цыганка, те очи полные огня, цыганка, зачем сгубила ты меня?” Дальше могу лишь предположить, сейчас подумаю. “Цыганка, я твой навеки фигурант, теперь вся юность и талант в твоих руках”».

Предположение Кайдалова вызвало возмущённые возражения: «Это позор какой-то, и не имеет отношения к песне “Таганка”»; «Да, действительно, это просто пародия… ни за одним застольем “Таганку” в таком исполнении я не слышал».

Между тем ничего возмутительного в подобных версиях нет. Это всего лишь значит, что людям бросается в глаза наиболее вероятный принцип заимствования и переделки текста. В самом деле, первые строки припева «Таганки»/«Централки» прямо ассоциируются с поэтикой «жестокого романса», а уж «очи, полные огня» — типичное стихотворное клише в русской поэтической традиции. То есть воспоминания Левина вполне заслуживают внимания. Причём не только по основаниям, приведённым выше. Есть и другие причины.