Александр Сидоров - По тундре, по железной дороге: И вновь звучат блатные песни!

Однако «прадедушку» придётся разочаровать. Действительно, ноты «новейшего салонного танца» отпечатаны во Владивостоке — правда, без указания года. И всё же некоторые исследователи справедливо указывают на то, что «Амурские волны» имеют пометку «Оп. 12», а «Дирижабль» — «Оп. 9». То есть «Дирижабль» создан раньше вальса, их разделяют минимум два произведения (одно из них — полковой марш «Трудная жизнь»). Понятно, что в период тяжёлых душевных переживаний Кюсс салонных танцев с приплясом не сочинял. А когда же?

Определить не так сложно. Достаточно установить, кто таков Эраст Густавович Цорн, которому посвящён «Дирижабль». Человек этот был хорошо знаком всей Одессе. С 1839 года здесь действовала знаменитая танцевальная школа Альберта Цорна и его сына Александра. Правда, Густав Цорн не продолжил семейную традицию, став одним из учредителей Одесского строительного общества, а заодно серьёзно увлекшись теософией. Зато его сын Эраст в 1898 году открыл собственную танцевальную школу. Вот ему-то и посвятил «салонный танец» Макс Кюсс!

Произошло это, судя по всему, ещё до отъезда на Дальний Восток. Возможно, даже в то время, когда композитор подрабатывал на одесских свадьбах и танцах. Во всяком случае, большого значения этому произведению автор не придавал, чем и воспользовался некий дальневосточный прощелыга П. М. Клочков, который с согласия Кюсса отпечатал ноты «Дирижабля», приставил непонятно с какого перепугу своё имя выше имени композитора, а все авторские права оставил за собой, любимым! Хотя он-то каким боком к «опусу 9» относится? Музыку сочинил Кюсс (что пропечатано на обложке), текст отсутствует…

Читатель вправе спросить: зачем мы отвлекаемся на подробности, далёкие от фокстрота «Алёша, ша!»? Ну, не так они далеки… По крайней мере, ясно, что Кюсс не чурался весёлой, шуточной музыки. Просто выбор жанра диктовался обстоятельствами.

Но продолжим следить за биографией Кюсса. Через год после перевода на остров Русский композитор решает бросить службу и вернуться с семьёй в Одессу. С началом Первой мировой войны он находится на Юго-Западном фронте в 5-й Донской казачьей дивизии, а затем, после Февральской революции, служит капельмейстером Отдельного батальона Георгиевских кавалеров. Георгиевские пехотные запасные полки (по одному на каждый фронт) были созданы в Пскове, Минске, Киеве и Одессе 12 августа 1917 года приказом № 800 Верховного главнокомандующего Лавра Георгиевича Корнилова. Так что Октябрьский переворот и последующая Гражданская война застали Кюсса в Одессе.

Вот тут мы наконец добираемся и до «Алёши»…

Как уже отмечалось, в биографии Макса Кюсса достаточно белых пятен. И одно из них — период с 1917 по 1919 год. Исследователи вскользь упоминают, что в разгар революционных событий Кюсс продолжает служить по своей профессии: «ведь военные дирижеры всегда в чести, в мирное и военное время и при любой власти». Однако на самом деле в Одессе Макс Авельевич уже не состоял на должности военного капельмейстера. По обрывочным данным, он предпочёл работу в Одесском театре оперы и балета. В городе с 1917 по 1920 год власть менялась калейдоскопически (по разным оценкам, от 14 до 19 раз), но в 1918 году от большевистской власти и её террора сюда бежали многие — Иван Бунин, Надежда Тэффи, Аркадий Аверченко, Алексей Толстой… В июне (по некоторым источникам — в апреле) появляется и звезда русского немого кино Вера Холодная: она прибыла из Москвы в составе экспедиции киноателье Дмитрия Харитонова — доснимать «Живой труп» Льва Толстого. Актриса работала и на эстраде, на ее выступления приходили даже легендарные бандиты Григорий Котовский и Михаил Винницкий (Мишка Япончик). Макс Кюсс знакомится с актрисой и увлекается ею, как когда-то увлёкся другой Верой, с которой расстался во Владивостоке… Впрочем, и на этот раз речь шла лишь о платоническом увлечении: Вера Васильевна горячо любила своего мужа — Владимира Холодного, который, увы, с младшей дочерью остался в Москве, поскольку едва оправился от тяжёлого ранения. Но Вера взяла с собою мать, сестру Соню и старшую дочь Женю (затем к ним присоединилась третья сестра Холодной — Надежда).

В белой Одессе возникло замечательное заведение — Дом артиста. Оно заняло здание бывшего кинотеатра в Колодезном переулке. Первый этаж был отдан под бар знаменитого исполнителя песен и цыганских романсов Юрия Морфесси, второй — под кабаре со столиками, с развлекательной программой; третий этаж — казино и карточный клуб. В кабаре царила Иза Кремер — «исполнительница интимных песенок», в которых, как остроумно заметил один из исследователей, сочеталось немного экзотики, немного эротики и немного любования роскошной жизнью. Здесь же выступали сам Морфесси, Александр Вертинский и другие артисты, в том числе Леонид Утёсов. О нём в связи с фокстротом Макса Кюсса есть смысл поговорить особо. Вот что вспоминал сам Леонид Осипович:

«В Доме артиста я был, что называется, и швец, и жнец, и на дуде игрец. Играл маленькие пьесы, пел песенки… В этой программе были не только те обычные жанры, в которых я себя уже не раз пробовал, но и новые. Я придумал комический хор. Позже я узнал, что такие хоры уже были. Но свой я придумал сам… в отношении музыки мой хор абсолютно ни на кого не был похож. Хористами в нём были босяки, опустившиеся интеллигенты, разного рода неудачники, выброшенные за борт жизни, но не потерявшие оптимизма и чувства юмора. Одеты они были кто во что горазд и представляли из себя весьма живописную компанию. Такие на улицах в то время попадались на каждом шагу. Под стать им был и дирижёр, этакий охотнорядец с моноклем. Дирижировал он своим оригинальным хором так вдохновенно и самозабвенно, что манжеты слетали у него с рук и летели в зрительный зал. Тогда он, обращаясь к тому, на чьем столе или рядом с чьим столом оказывалась манжета, в высшей степени деликатно говорил:

— Подай бельё.

Исполнителями в этом хоре были многие известные тогда и интересные артисты.

Репертуар у нас был разнообразный. Но одним из самых популярных номеров была фантазия на запетую в то время песенку:

Вы спросите: при чём тут «Алёша, ша»? Обратимся к статье Л. Левина о блатной песне в энциклопедии «Эстрада в России. XX век», где автор утверждает: песня «Алёша, ша!» обрела популярность в начале 20-х годов прошлого века с лёгкой руки питерского комического «Квартета южных песен» Н. Эфрон. Заметим по ходу дела, что фамилия известной певицы и актрисы пишется несколько иначе — Наталья Григорьевна Ефрон. А уж насчёт столь припозднившейся популярности «Алёши» товарищ энциклопедист и вовсе «загрубил».