Александр Сидоров - По тундре, по железной дороге: И вновь звучат блатные песни!

Но ведь знаменитая поэма создана ещё в 1918 году, какое отношение всё это имеет к одесским куплетам про Алёшу? А вот представьте себе — имеет. Именно Михаила Савоярова многие в мемуарах называли одним из первых исполнителей куплетов «Алёша, ша!». Так, критик Соломон Волков отмечал в книге «История культуры Санкт-Петербурга», что известный российский, а затем американский балетмейстер Джордж Баланчин (тогда ещё Георгий Баланчивадзе) запомнил, как Савояров пел знаменитые куплеты «Алёша, ша, возьми полтоном ниже, брось арапа заправлять…»

И всё же не ошибёмся, если скажем, что одним из первых подхватил куплеты не Савояров — это сделали широкие народные массы. К примеру, Георгий Андреевский, изучающий повседневную жизнь Москвы в сталинскую эпоху, отмечает, что в 1920-е годы существовало множество молодёжных периодических изданий («Молодой ленинец», «Комар», «Самоучка» и пр.), «и писали в них всякие юнкоры под такими псевдонимами, как Алёша-ша, Летучий, Заковыка, Туз, Глаз…» То есть «Алёша, ша» стало к тому времени ходовым выражением.

Не прошла мимо него и художественная литература. Мы уже отмечали упоминание «Алёши» в мемуарах белых эмигрантов; сюда же можно присоединить иронический рассказ Аркадия Аверченко «Аристократ Сысой Закорюкин» (1922), где описан бал у советского сапожника: «Наконец, все гости съехались. Оркестр грянул “Алёша, ша”, и пары закружились».

Примерно в то же время поминает одесские куплеты и Михаил Булгаков, сочиняя прошение трактирщика, направленное в Н-й уездный исполком: «Прошу согласно действующим законам о разрешении открыть на площади Карла Либкнехта пивную-чайную под названием “Красный Алёша-ша”. Примечание: Разрешили ли — мне неизвестно» (фельетон «В ногу», 1924). Любопытен эпитет «красный», то есть советский. Знать, не все «Алёши» являлись таковыми…

Это подтверждает и рассказ «В бухте Отрада» (1924) Алексея Новикова-Прибоя, где подвахтенный машинист Маслобоев — герой сугубо отрицательный — весело заявляет: «Одно только знаю, что идём партизан лупить. Хо-хо, будет горячее дельце. Алёша, ша! Не пикни! Тут сила…»

В нейтральном контексте тема одесского фокстрота звучит в главе «Лёнька Пантелеев» из романа Григория Белых и Леонида Пантелеева «Республика ШКИД»: «Мальчишка курил папиросы “Зефир” и насвистывал насмешливую песенку “Алёша, ша”». Упомянуты куплеты у Юрия Смолича в романе «Восемнадцатилетние» (1938) и т. д.

То есть по крайней мере фраза «Алёша, ша!» стала, что называется, «летучей»: её использовали в значении «помолчи», «заткнись», «хватит врать, чепуху молоть». Популярностью пользовался и знаменитый припев в целом:

Правда, как мы убедились, в Питере последнюю строку заменяли и вместо упоминания Одессы-мамы пели «Петрограда не видать». О других топонимических заменах ничего не известно. Можно предположить, что обычно всё-таки поминали Одессу или же ограничивались первыми двумя строками припева.

Обратим внимание на то, что припев этот в «тюремном» варианте текста к месту лишь после четырёх куплетов — первого, второго, а также о генерале и попе. В остальных случаях реплика с Алёшей провисает и выбивается из общей стилистики песни.

Чтобы понять это, нам придётся разобраться с жаргонным «арапом». Чаще всего в «Алёше» используется идиома «заправлять арапа», но у Соколова-Микитова мы также встречали «запускать арапа». И это не всё: в сборнике «Русский шансон» (2005) употреблено сочетание «арапа заливать». Все три идиомы по смыслу фактически одинаковы и означают: лгать, обманывать, «пудрить мозги», дурачить. При чём тут «арапы» (как называли в России темнокожих, негров, различая при этом «белых арапов», то есть арабов)? Неужто чернокожие на Руси отличались особой лживостью и изворотливостью? Тем более в нашем Отечестве к концу XIX — началу XX века (когда впервые отмечены указанные фразеологизмы) их было раз-два и обчёлся. Нет, дело вовсе не в аборигенах знойной Африки.

Выражение «заправлять арапа», равно как и жаргонный термин «арап», большинство исследователей соотносят с карточной игрой. В энциклопедии «Игорный дом» Дмитрия Лесного читаем: «Арап — (шутл.) так в начале XX века в России во время расцвета клубной карточной игры называли людей, которые, навязывая свою помощь неопытному игроку, обманывали его, используя богатый арсенал различных приёмов. Арапы считались чем-то переходным между игроками-профессионалами и шулерами…»

Известный фразеолог Мориц Ильич Михельсон в фундаментальном собрании «Русская мысль и речь» (1904) пояснял:

«Арап (иноск.) — клубный игрок, играющий без денег: выиграет, возьмет; проиграет, не платит (намёк на черные доски с именами неисправных плательщиков).

Ср. Играть на арапа — не имея денег.

Ср. Людей, являющихся в клубы играть в карты с двугривенным в кармане, называют арапами… фраза “он играет на арапа” значит — он играет, не имея денег».

То есть, по Михельсону, «арапами» таких мошенников называли из-за цвета досок, куда заносились имена должников. Замечание справедливое; однако Лесной прав, давая более расширительное толкование «арапа» не просто как должника, но как клубного мошенника. Яркий портрет такого нечистоплотного игрока даёт Александр Грин в рассказе «Карточный арап», показывая, как люди доходят до жизни такой:

«Юнг начал давать деньги в банк и на ответ другим игрокам, бойкость и опытность которых казалась ему достаточной гарантией успеха. Лица эти… не далее как в неделю лишили его трёх четвертей собственных денег. Иногда незаметно платили они за ставки больше, чем следует, а затем делились с получающим разницей. Иногда, после того как карты были уже открыты, на то табло, где сияли выигравшие очки, ловко подсовывалась крупная бумажка и за неё получалось. Иногда банкомёт, смешав, как бы не нарочно, юнговы деньги со своими, разделял их затем не без выгоды для себя и клялся, что поступил правильно. С помощью таких нехитрых приёмов, бывших обычными… карточные пройдохи привели Юнга в состояние полной растерянности и нерешительности.

Переход от воздержанности к запойной игре, а от последней к арапничеству, совершается незаметно, как всё то, где главное действующее лицо — страсть. Окончательно проигравшись или же став в положение, при котором вообще неоткуда достать своих денег, игрок начинает обыкновенно собирать долги… Но вот истребованы, выклянчены и проиграны все долговые суммы… Истрёпанные нервы требуют оглушения. Он… вскорости начинает занимать сам. Сначала ему дают, затем — морщатся, ссылаясь на собственный проигрыш, затем с ругательствами, издёвкой над скулением отбивают охоту вообще просить денег взаймы. Все постоянные посетители знают и его и его привычки… но, большей частью, не знают ни его жизни, ни имени, ни фамилии…