Виталий Познахирев - Турецкие военнопленные и гражданские пленные в России в 1914–1924 гг.

Впрочем, точка зрения Порты на этот счет, вероятно, могла быть и несколько иной. Например, 11 (24) августа 1917 г. она направила МИД России ноту, в которой обращалось внимание на «невыносимые условия жизни турецких пленных-инвалидов», размещенных в Иваново-Вознесенске. Характерно, что МИД отреагировал на ноту с мало присущей этому учреждению резкостью: «пленные инвалиды содержатся точно также, как и больные русские, и по данным, поступающим в Министерство иностранных дел, гораздо лучше, чем пленные русские инвалиды в Турции» [291] АВПРИ. Ф. 160. Оп. 708. Д. 2890. Л. 1–2. . Еще ранее, в 1916 г., некоторый переполох в Петрограде вызвала публикация в одной из газет Стамбула писем турецких военнопленных из России, в которых те жаловались на плохое обращение в русских лечебных заведениях с ранеными турками и в этой связи сравнивали госпиталь в Карсе «с настоящей бойней» [292] Там же. Д. 3029. Л. 1, 3. . Однако в иных источниках эти сведения не находят своего подтверждения. Не обнаружил никаких признаков «бойни» и пленный лейтенант Асаф Мехмед, лечившийся в том же госпитале, в том же 1916 г. Напротив, в памяти лейтенанта сохранилось нечто прямо противоположное: «вечером нас заводят в длинный барак и выдают чистую одежду. Прежнюю я носил всего лишь одну ночь. Девушки подстригают всех желающих. Затем мы моемся. После бани мы проходим в палаты уже в больничном белье <���…>. Госпиталь освещается электричеством. В нем работают одни женщины, которые называются «сестрами милосердия». Они парят вокруг нас словно ангелы, придавая нам силы. Прикосновения их рук к нашим лицам доставляет большое удовольствие» [293] Asaf M. Volga Kıyılarında (Esâret Hâtıra ve Mâcerâları) ve Muhtıra: Mehmed Asaf Bey’in Hatıra Defterleri. — İzmir: Akademi Kitapevi, 1994. — S. 11. .

В контексте рассматриваемого вопроса следует отметить, что российским командованием принимались и профилактические меры, направленные на сохранение здоровья пленных. Так, один из жителей г. Варнавин Костромской губ. вспоминал, что в 1916–1917 гг. содержавшихся в городе турок «в летние жаркие дни <���…> большой колонной строем <���…> под охраной водили на Пески (наименование городского пляжа — В.П. ) купаться» [294] Варнавинский историко-художественный музей (ВИХМ). Научный фонд. № 435. Л. 28. .

Что же касается турецких военнообязанных, то они с первых дней своего интернирования доставляли российской медицине и российским властям не меньше хлопот, чем больные и раненые военнопленные. К примеру, 23 ноября 1914 г. один из воронежских санитарных врачей доносил в городскую управу о том, что в ходе осмотра «325 человек пленных (военнообязанных — В.П. ) турок, помещавшихся в доме Кинца», выявил 24 больных (преимущественно, чесоткой и малярией), которые были госпитализированы в губернской земской больнице. Через два дня этот же врач выявил еще 54 больных, которых направил «по распоряжению администрации в госпиталь № 62» [295] ГАВоронО. Ф. И-19. Оп. 1. Д. 2993. Л. 39. .

Особенное распространение среди военнообязанных турок получил тиф. Так, по данным А. В. Тихонова, уже к началу 1915 г. в одной только Калуге 500 турок (из немногим более 1 700) находились на стационарном лечении в городских больницах и специально арендованных для них зданиях [296] Тихонов А.В. Указ. соч. — С. 69–70. . 22 января 1915 г. Рязанский губернатор собрал первое совещание «по вопросу о принятии мер к недопущению переноса (на местное население — В.П. ) заразы возвратного тифа от турок, помещающихся в доме Гречищева» [297] ГАРО. Ф. 19. Оп. 1. Д. 2282. Л. 4–5. . Но еще несколькими днями ранее, 18 января 1915 г., последовало высочайшее повеление «военнообязанных турок (но, заметим, не австрийцев, венгров и германцев — В.П. ) передать в ведение Верховного начальника санитарной и эвакуационной части» «в целях объединения мер борьбы с заразными заболеваниями и для охраны санитарного благосостояния Империи» [298] ГАЯО. Ф. 73. Оп. 9. Д. 659. Л. 64–65. .

В остальном же медико-санитарное обеспечение военнообязанных турок ничем принципиально не отличалось от того, на которое могли рассчитывать военнообязанные всех Центральных держав, вплоть до получения ими квалифицированной медицинской помощи за пределами пункта интернирования. Так, 12 ноября 1918 г. турецкому подданному Халилу Идрисовичу Адабаши, на основании свидетельства о болезни, было дано разрешение на временный выезд из Рязани в Москву «для явки к специалистам врачам» [299] ГАРО. Ф. Р-547. Оп. 2. Д. 46. Л. 287. .

Что касается претензий военнообязанных турок к медицинскому обслуживанию, то они выглядят еще менее обоснованными, нежели те, о которых говорилось ранее. Например, в июне 1917 г. гражданские пленные, интернированные в г. Моршанск, жаловались Министру внутренних дел на «болезни и отсутствие медицинской помощи». Однако реакция на эту жалобу Тамбовского губернского комиссара от 12 июля 1917 г. видится нам куда более убедительной: «Никто из военнообязанных турецких подданных, проживающих в Моршанске, в пособии не нуждается, а также и в медицинской помощи, что же касается обыкновенного лечения, то таковое им в достаточной мере оказывается Моршанской земской больницей, причем присовокупляю, что военнообязанные турки, как это выяснилось при дознании, ходатайствуют исключительно лишь о разрешении им выезда на родину в Турцию и ради этого ссылаются на несуществующие причины» [300] ГАРФ. Ф. 1791. Оп. 2. Д. 404. Л. 48. . Характерно также, что даже в 1922 г., т. е. после окончания массовой репатриации из России пленных Четверного союза, попытка администрации одной из больниц Новороссийска потребовать с бывших турецких пленников, как и со всех иностранных граждан, плату за лечение, была немедленно пресечена Центрэваком [301] Там же. Ф. Р-3333. Оп. 3. Д. 419. Л. 43. .

Проблема трудового использования пленных противника в России в годы Первой мировой войны, как представляется, относится к числу наиболее разработанных в современной отечественной историографии, в т. ч. и на уровне специальных работ [302] Безруков Д. А. Система управления военнопленными и использование их труда в Новгородской губернии 1914–1918 гг. Автореферат дис. … канд. ист. наук. Великий Новгород: НовГУ, 2001. — 23 с.; Познахирев В. В. Документы федеральных и региональных архивов об использовании труда турецких военнопленных периода Первой мировой войны (1914–1918 гг.) // Отечественные архивы. — 2013. — № 2. — С. 54–62; Самович А. Л. Содержание и трудовое использование военнопленных на территории Белорусссии в годы Первой и Второй мировых войн // Вестник военного университета. — 2010. — № 3. — С. 96–101; Шевелева О. В. Применение труда военнопленных и беженцев в сельском хозяйстве в годы I мировой войны (по материалам Тульской губернии) // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Серия: История. Политология. Экономика. Информатика. — 2008. — Т. 6. — № 2. — С. 95–99 и др. . Данное обстоятельство, в совокупности тем фактом, что организационное и правовое регулирование трудовых отношений пленников Центральных держав практически не зависело от их государственной принадлежности, позволяет нам оставить за рамками настоящей книги большинство вопросов универсального характера, а указать лишь на те из них, которые наиболее тесно связаны с предметом нашего исследования.