Виталий Познахирев - Турецкие военнопленные и гражданские пленные в России в 1914–1924 гг.

1. В первую очередь необходимо отметить, что труд пленных в России регулировался многоуровневым комплексом нормативно-правовых актов, восходящих к ст. 6 IV Гаагской конвенции и ст. ст. 12–13 Положения о военнопленных. Основу данного комплекса, помимо уже упомянутых выше Правил о порядке предоставления военнопленных для исполнения казенных и общественных работ в распоряжение заинтересованных ведомств от 7 октября 1914 г. и Правил о допущении военнопленных на работы по постройке железных дорог частными обществами от 10 октября 1914 г., составляли Правила об отпуске военнопленных на сельскохозяйственные работы от 28 февраля 1915 г. и Правила об отпуске военнопленных для работ в частных промышленных предприятиях от 17 марта 1915 г. Кроме того, в течение 1914–1917 гг. в развитие перечисленных базовых актов в России было принято большое число организационно-распорядительных документов, регламентирующих порядок и условия трудового использования пленников и исходящих от различных министерств и их департаментов, ГУГШ и штабов военных округов, начальников местных бригад и уездных воинских начальников, территориальных органов управления, администраций предприятий и т. д.

2. По мере затягивания войны, труд пленных в России приобретал все большее значение. Если в 1914 г. он рассматривался скорее как мера социально-психологического характера, призванная «дать удовлетворение как обществу, так и армии», то уже в 1915 г. его растущая роль в экономике страны стало все чаще приводить к межведомственным столкновениям за право «обладания» этой разновидностью рабочей силы. Одновременно оформились и приоритетные, с точки зрения использования пленных, отрасли народного хозяйства, как-то: горнодобывающая промышленность, железнодорожное строительство, сельское хозяйство и некоторые другие.

3. Организация порядка и условий предоставления военным ведомством пленных для выполнения работ имела тенденцию к упрощению. Если первоначально администрация предприятия решала данный вопрос через фабричного инспектора, губернатора и ГУГШ, то в июне 1915 г. работодатель получил право запрашивать пленных непосредственно в штабе того военного округа, на территории которого они были расквартированы [303] РГИА. Ф. 1276. Оп. 20. Д. 90. Л. 65–66. .

4. В качестве еще одной тенденции следует назвать постепенный отказ от учета государственных и национальных различий между военнопленными. Так, если в 1914 — первой половине 1915 гг. труд считался едва ли не привилегией представителей «дружественных национальностей», то на втором году войны такой подход отошел в прошлое. К примеру, уже 15 января 1916 г. Особое межведомственное совещание потребовало от Военного министерства и штабов военных округов «весь остающийся [в] данное время внутреннем районе контингент неиспользованных трудоспособных пленных, без различия их национальности (Курсив наш — В.П. ), предоставить [в] распоряжение ведомства земледелия для исполнения полевых работ» [304] РГВИА. Ф. 2000. Оп. 11. Д. 18. Л. 7–8. .

5. Поскольку заработная плата пленных являлась экономической основой их возможных побегов, между военным и гражданскими ведомствами постоянно возникали трения по поводу ее размера. Первоначально Военное министерство вообще исходило из того, что производимые пленниками работы «оплате вознаграждением не подлежат» (ст. 13 Положения о военнопленных), и только 8 марта 1915 г., после многочисленных жалоб со стороны администраций предприятий, признало за работодателями право «производить военнопленным денежные выдачи в целях поощрения их к более усердному труду, в размерах, соответствующих производительности труда каждого военнопленного рабочего». Тем не менее, на практике российские власти на протяжении всей войны стремились минимизировать количество средств, которыми могли располагать пленные. Например, в июне 1915 г. Военное министерство требовало ограничить размер их заработка 20 коп. в день, а 30 сентября 1917 г. настаивало на том, чтобы в личном распоряжении пленного единовременно не оказывалось более 15 руб. [305] РГИА. Ф. 398. Оп. 74. Д. 30503. Л. 24; РГВИА. Ф. 2000. Оп. 9. Д. 22. Л. 363–366.

6. Порядок и условия применения труда военнопленных заметно отличались в разных губерниях и даже в разных уездах одной и той же губернии, на что неоднократно обращало внимание МВД [306] ГАОО. Ф. 706. Оп. 1. Д. 879. Л. 191. . Это касалось самой организации работ, условий содержания пленников, применения к ним мер поощрения и взыскания и т. д. Однако наибольшие различия касались зарплаты, которая варьировалась в широких пределах и, главное, вне зависимости от требований военного ведомства. Так, если в 1915 г. занятым на строительстве, ремонте и обслуживании большинства железных дорог платили в среднем по 25 коп. в день, то на Минусинской железной дороге эта сумма составляла минимум 60 коп. Если летом 1916 г. военнопленный, работающий на Амурской железной дороге, получал поденную плату в размере 60 коп., то на Ачинск-Минусинской железной дороге, где практиковалась сдельная оплата труда, от 1 р. 25 коп. до 3 р. 50 коп., что позволило здесь многим пленным иметь сбережения до 200 руб. и выше. Не меньший разброс наблюдался и в сельском хозяйстве, ввиду чего в феврале 1916 г. МВД пришлось разъяснять земским управам, что «плата, за которую пленные предоставляются сельским хозяевам, отнюдь не может быть рассматриваема в качестве произвольного вознаграждения пленных, а является по существу платой заработною» [307] РГИА. Ф. 274. Оп. 1. Д. 176. Л. 331; Д. 177. Л. 85; Д. 536. Л. 18; Д. 660. Л. 5; РГВИА. Ф. 2000. Оп. 9. Д. 9. Л. 60; ГАОО. Ф. 706. Оп. 1. Д. 879. Л. 191. .

Вместе с тем, режим труда и отдыха военнопленных, как правило, совпадал с тем, который был установлен для работников-россиян. Например, на Рязано-Уральской железной дороге рабочий день летом продолжался с 6 час. до 18 час. (при двухчасовом перерыве на обед), «а когда светлый день менее 12 часов — светлым временем» [308] РГИА. Ф. 273. Оп. 6. Д. 1480. Л. 160–161. . (Для сравнения заметим, что по данным делегации МККК, инспектировавшей осенью 1916 г. лагеря русских военнопленных в Турции, пленники «работают с 5 до 17 час. за один пиастр в день, который нередко не получают» [309] РГВИА. Ф. 2000. Оп. 11. Д. 76. Л. 94. ).

7. Хотя положение работающих военнопленных постепенно сближалось с положением российских трудящихся, вплоть до конца 1917 г. между ними сохранялось, по крайней мере, два принципиальных различия:

а) Из денежного вознаграждения военнопленных вычитались расходы, понесенные предприятиями на их питание, обмундирование, охрану и т. п.

б) Военнопленные не подлежали страхованию от несчастных случаев и на случай болезни. Характерно, что такое решение было принято не сразу. Дискуссии по данному вопросу велись на всем протяжении 1915 г. И лишь 12 января 1916 г. Министерство торговли и промышленности, по согласованию с ГУГШ, сообщило заинтересованным лицам, что «военнопленные, работающие в промышленных предприятиях, не подлежат действию правил об обеспечении рабочих на случай болезни, о страховании рабочих от несчастных случаев и о вознаграждении потерпевшим вследствие несчастных случаев, ибо <���…> военнопленные не являются добровольно поступившими на работы упомянутых предприятий и по своему положению не пользуются никакими правами, кроме предусмотренных Положением о военнопленных» [310] РГИА. Ф. 32. Оп. 1. Д. 409. Л. 10. .