Станислав Чернявский - Алексей Комнин - спаситель Византийской империи

Надо сказать, что городов с таким названием на Востоке была масса. Так назывался, к примеру, город в Сирии неподалеку от Антиохии. Очень скоро византийцы и крестоносцы начнут за него борьбу. Не нужно путать сирийскую Лаодикею с малоазийской.

Что касается Стефана Блуа и других крестоносцев-дезертиров, которые пугали императора приближением мусульманского войска, то все они вернулись в Европу. Там на них смотрели с презрением. Через некоторое время Стефан вынужден будет отправиться в новый крестовый поход, чтобы спасти свою честь.

К слову, тогдашние трубадуры были в большинстве своем геями. Именно они и сделали это слово синонимом другого — «гомосексуализм». «Гей» сперва означало «весельчак». Но эти люди обожали веселье в обществе персонажей своего пола. Правда, граф Пуату любил женщин. Он даже бросил жену и открыто жил с любовницей. Граф обожал поэзию, музыку и приключения — совсем как его правнук Ричард Львиное Сердце, тоже, кстати, великий крестоносец.

Любопытно, что страхи католиков оправдаются. Грифоны Сицилии Все-таки восстанут в 1282 году. Они перережут наследников норманнов — анжуйцев во время знаменитой «Сицилийской вечерни». Правда, остров достанется не Византии, а католической Испании. После чего православие на Сицилии медленно отомрет.

Следовательно, знаменитый князь Игорь — внук Олега и герой «Слова о полку Игореве» — был на четверть византиец.

Тмутаракань никогда больше не входила в пределы Киевской Руси. Византия потеряла этот город в 1204 году, после взятия Константинополя крестоносцами. Какое-то время здесь властвовали представители Трапезундской империи, а затем — татары. Лишь в XVIII веке Россия отбила эти земли у ногаев и крымских татар. Сейчас крымская часть древнего княжества с Керчью входит в состав Украины, а Тмутаракань остается в составе Российской Федерации.

Здесь-то мы и натыкаемся на интересный факт. О нем пишет арабский хронист ибн ал-Каланиси. Историк утверждает, что между Кылыч-Арсланом и базилевсом Алексеем был заключен военный союз. Только поэтому Кылыч- оставил свои города и двинулся на восток, не опасаясь за тылы. Следовательно, Алексей Комнин удачно стравил мусульман между собой, а своей империи обеспечил спокойный тыл в борьбе с норманнами.

Когда мог быть заключен этот союз? Вероятно, после 1101 года. То есть после поражения «арьергардного крестового похода» европейских рыцарей. А скорее всего, в 1103 году, после освобождения Боэмунда из плена.

Договариваясь о дружбе с Кылыч-Арсланом, Алексей рассчитывал выиграть еще одну фигуру. Он надеялся сохранить Мелитену, в которой сидел храбрый дука Гавриил — полностью отрезанный от Византии, но все еще верный имперской идее. Мелитену постоянно атаковал Данишмендид. Союз Византийской империи с Кылыч-Арсланом давал шанс Гавриилу удержать позиции на Евфрате. Правда, сделать это не удалось. Данишмендид все-таки захватил Мелитену и убил Гавриила, а затем город стал добычей Кылыч-Арслана, который оставил его себе. Алексей I сделал все, что мог.

Но зачем этот союз был нужен Кылыч-Арслану? Султан хотел получить передышку и собраться с силами. Он смирился с потерей западной части своих владений — Никеи, Смирны, Атталии, малоазийской Лаодикеи. Но он сохранил Иконий, получил назад Анкиру. С другой стороны, он не утратил амбиций и содержал крупную армию. Чтобы прокормить аскеров, требовалось много денег. Распустить дорогостоящую армию Кылыч- не захотел. Тогда-то султан и попросил у Мелик-Гази Данишмендида часть выкупа за Боэмунда. Это был способ найти средства на содержание армии. Данишмендид отказал. Кылыч-Арслану не оставалось ничего другого, кроме войны.

Пусть читателя не удивляют кульбиты европейской политики. Своего апогея беспринципность правительств достигнет позже, в XVII веке, во времена войн Людовика XIV Европейские государства будут менять друзей и врагов с потрясающей быстротой, и часто за деньги. Калейдоскоп коалиций и непрерывные войны будут продолжаться вплоть до XX века, когда их остановит ядерное оружие. Война для политиков — это увлекательная игра, в которой, однако, гибнут миллионы людей. В XI веке мы видим то же самое, с тех пор мало что изменилось. Приз в игре — ресурсы и власть.

Выше мы уже говорили, что французский король Филипп был внуком Ярослава Мудрого по материнской линии. Следовательно, Боэмунд II приходился праправнуком великому князю Киевскому. Родственные связи правителей зачастую весьма причудливы.

Анна пишет так: «Возвратясь на родину, эти графы стали живыми уликами против Боэмунда, они называли его обманщиком, в словах которого нет и грана истины, и нередко в лицо укоряли его за ложь. Они обличали Боэмунда во всех городах и областях и выставляли себя как надежных свидетелей». Как видим, и тысячу лет назад информационная война достигала небывалого напряжения. За скупыми фразами хроник — накал интриг и страстей. И это лишь то, что мы знаем. Можно вообразить, насколько напряженными были подковерные интриги между разными государствами. Тем более между суперэтническими гигантами — католическим, православным и мусульманским мирами.

Таковы были порядки при православном византийском дворе. Они мало отличались от порядков мусульман. Знатные женщины редко показывались на людях. Эти запреты привели к тому, что нравственность византийских женщин была несколько выше, чем нравственность католических дам. Достаточно прочесть «Советы и рассказы» византийского полководца Кекавмена, чтобы понять: такое поведение распространялось не только при дворе, но поощрялось и в среде провинциальных помещиков. Аналогичная ситуация была на Руси, когда в ней возникло Московское православное царство. Разумеется, безобразия были всегда; весь вопрос в масштабах. В жестко организованном обществе процент разврата исчезающее мал, хотя чаще всего он проникает как раз в царские покои. Вспомним хотя бы самого Алексея и его любовную связь с императрицей Марией. Но затем Анна Далассина привела в порядок управление дворцом и ввела суровые православные порядки. О разнузданных нравах Константина Мономаха и базилиссы Зои любителям развлечений оставалось лишь вспоминать с тоской.

Следует сказать, что Дрюон ничего не придумал. Он брал описания экзекуций из средневековых хроник. Но это, еще раз повторю, цивилизованный Запад. В тоталитарной Византии действовали иначе. Хватать людей по подозрению и пытать их считалось признаком варварства, унижения личности, а значит, было недопустимо.