Станислав Чернявский - Алексей Комнин - спаситель Византийской империи

Далассин внимательно выслушал турка, но не поверил ни одному слову. Константин спокойно ответил:

— Ты не выполнишь сегодняшних обещаний и не передашь островов. Да и вообще я не могу без согласия самодержца вести такие переговоры. Однако к острову идет новое большое войско ромеев. Я знаю, что оно должно скоро прибыть. Этим войском командует великий дука Иоанн — брат жены императора. Можешь быть уверен, что при его посредничестве ты заключишь союз с базилевсом. Согласен подождать Иоанна?

Чакан осведомился, когда ожидается прибытие мегадуки. Далассин ответил, что буквально наутро.

Но приближается ночь, покориться и ночи приятно, — ответил образованный турок стихами Гомера.

От себя добавил, что жаждет мира и даже готов предоставить Далассину съестные припасы в знак доброй воли. Константин вернулся в лагерь и разрешил отдохнуть своим людям. Они утратили бдительность.

Ранним утром Чакан с телохранителями спустился к берегу, сел на корабли и бежал в Смирну. Пользуясь попутным ветром, он за короткое время достиг своей столицы. Эмир хотел набрать подкрепления и высадить их на Хиосе, чтобы получить перевес.

Обнаружив, что упустил врага, Далассин обратился к своему первоначальному плану: атаковал городок Волисс и буквально разнес его стены из катапульт. Затем Константин покинул Хиос, напал на остров Лесбос, осадил его столицу Митилену. Здесь к нему присоединился Иоанн Дука.

На этом месте рассказ Анны про кампанию против Чакана неожиданно обрывается. Дальнейшие события можно обозначить лишь пунктиром.

Судьба Митилены неизвестна. Ясно, что византийским полководцам не удалось ее взять. Вскоре Чакан собрал флот и вышел в море. Далассин и Дука увели эскадры в северную часть Эгеиды, а фламандцев эвакуировали обратно в Никомедию, справедливо решив, что проку от них в войне на островах очень мало. Что касается Далассина, то скоро мы увидим его под началом самого императора в битве при Лебурне.

Чакан оставил на Лесбосе гарнизон. Им командовал брат эмира — некто Галаваца. Это странное имя мы встречаем только в «Алексиаде» Анны Комнины. Как оно звучало по-тюркски, неясно.

Первая кампания ромеев против Чакана завершилась вничью. Туркам и печенегам соединиться пока не удалось. Но скоро эмир возобновит военные действия — еще более грозный, чем прежде.

Вернемся, однако, на европейскую часть Проливов и продолжим рассказ о том, как воевали с византийцами печенеги.

Контрудары ромеев позволили отсрочить вторжение неприятеля, но не ликвидировали угрозу столице Византийской империи. Вскоре печенеги опять наступали на Константинополь. А с ними — болгары и богомилы.

Тайная и явная война по-прежнему шли бок о бок. Оба лагеря — печенегов и ромеев — кишели лазутчиками, перебежчиками и двойными агентами. Понять истинное положение дел на фронте было нелегко. Алексей приблизил к себе нескольких перебежчиков из вражеского лагеря. Главными среди них были Неанц и Татран. Первый являлся, может быть, славянином. Второй — влах из Карпат (то есть румын). Они рассказали о передвижениях печенегов и навели императора на большой отряд врага. Алексей вступил в тяжелую битву. Конные стрелки печенегов расстреливали византийцев и старались игнорировать ближний бой. Ромеи понесли серьезные потери, но сумели рассеять врага. Лишь тогда выяснилось, что это, собственно, была еще не битва, а стычка с печенежским отрядом фуражиров, который грабил местность.

У императора опять был повод задуматься о низком качестве своих войск. Причем это качество становилось все хуже. Магическое слово «франки» все чаще звучало в лексиконе царя. Только они могли побеждать неприятеля. Алексей приказал прислать из Диррахия отряд «маньякитов» — то есть потомков воинов достопамятного Георгия Маниака, о котором мы рассказывали в первой главе. Эти воины имели высокую боевую репутацию. А главное — среди них были норманны, непобедимые норманны, которых Алексей считал лучшими воителями на свете.

Лишь после прихода «Маниакитов» царь отважился на новое сражение с печенегами. Случай выдался скоро. Разведка доложила, что корпус кенгересов расположился неподалеку от местечка Русия. Решено было атаковать врага поутру, внезапно, без обычного звука трубы. Это была очередная хитрость Алексея. Император не уставал придумывать новые и новые способы уравнять шансы.

На рассвете ромейское войско выстроилось под прикрытием холмов. Печенеги мирно дремали у себя в лагере. Перебежчик Неанц просил позволения произвести рекогносцировку. Алексей разрешил. Неанц поднялся на ближайший холм. И вдруг завязал беседу с караульщиками врага. Позже выяснилось, что он предупредил печенегов о нападении и предложил огородить воинов гуляй-городом. Короче говоря, Неанц оказался шпионом печенегов, а вовсе не перебежчиком из печенежского лагеря. Хитрец Алексей сам стал жертвой обмана.

Но шпиону не повезло. Его разговор с дозорными подслушал какой-то «полуварвар» (видимо, сын печенега и славянки или гречанки) и немедленно донес Алексею. Император вызвал к себе Неанца и заставил доносчика повторить сказанное. Полуварвар начал говорить…

Лжец! — воскликнул вдруг Неанц. Он выхватил меч и снес полуварвару голову.

Император не показал вида, что заподозрил Неанца в намерении скрыть улики. Алексей прекрасно владел собой. К тому же Неанц был храбр и обладал популярностью среди перебежчиков. Император сделал вид, что ничего не произошло, а Неанцу вернул доверие. Судьба сражения повисла «на лезвии бритвы», как любили говорить византийцы. Не время было начинать репрессии.

Правда, мгновенно выяснилось, что базилевс перехитрил сам себя. Неанц попросил для битвы свежую лошадь. Получив ее, шпион сделал вид, что идет в наступление, но перебежал к печенегам и выдал им все тайны ромеев, какие знал.

Византийцы кинулись вперед. Степняки завязали сражение под прикрытием гуляй-города. Такие битвы в позднее средневековье давали чешские гуситы и запорожские казаки. Они обстреливали врага, потом раздвигали повозки, заманивали внутрь кибиточных «улиц» и там истребляли. Возможно, нечто подобное проделали и с ромеями. После жестокой схватки войско Алексея было разбито и отброшено. Маниакиты не помогли.

Император в очередной раз бежал вместе со своей армией. Как обычно, он пережил несколько неприятных минут, отбивался от врага вместе со своими телохранителями, доскакал до протекавшей неподалеку реки и переправился через нее, а телохранителей и тех воинов, что смог собрать, оставил сторожить брод и сдерживать врага. Брод имел важное значение. Это был единственный проход через реку, которая разделила бегущих византийцев и преследующих печенегов. Если бы брод удалось удержать, можно было бы вновь собрать разбитую армию. Поэтому Алексей приказал воинам стоять насмерть. Это не значит, что царь струсил и покинул сражение, а воинов оставил прикрыть свое бегство. У него созрел совсем иной замысел.