Эккехард Клюг - Княжество Тверское (1247–1485 гг.)

Два момента в этом утверждении заслуживают критической оценки: тверская епархия отнюдь не представляла собой одно из «епископств Литвы», как это следует из первой части фразы М. Хелмана, а намерение Твери выйти из-под власти «московского» митрополита недоказуемо ни для этого, ни для более позднего времени. «Тесные связи с Литвой», которые Тверь, согласно М. Хелману, поддерживала в эти годы, при ближайшем рассмотрении сводятся к браку Ольгерда и Ульяны; брак этот, с одной стороны, более или менее тесно связывал с Литвой одних лишь Александровичей, с другой же стороны, заключен он был при совершенно иных политических предпосылках с согласия Москвы. Если, помимо этого, не рассматривать династические связи изолированно, а принять во внимание сложившиеся еще при жизни великого князя Симеона (ум. 1353 г.) тесные связи Москвы как с правящей в Твери кашинской линией в лице Василия Михайловича [694], так и с Александровичами [695], то в этом случае говорить об отчетливо пролитовской тенденции Твери совершенно недопустимо.

В то время как митрополиты Роман и Алексей в 1356/1357 г. завершили в Константинополе борьбу за размежевание сфер своей власти, литовские войска напали на Смоленск и Брянск [696]. Город Ржева, расположенный непосредственно близ юго-западной границы Тверского княжества, был захвачен литовцами примерно в это же время [697]. А. В. Экземплярский высказывает в этой связи догадку о помощи, полученной при этом литовцами от Всеволода Александровича Холмского [698]. Доказательств этому, однако, нет [699]. Московские летописцы вряд ли умолчали бы о случае подобного «коллаборационизма». Более того, летописи доказывают, что Всеволод неизменно рассчитывал на московскую поддержку: В 1357/1358 г. после очередного возникновения напряженности в отношениях между ним и князем Василием Михайловичем Тверским он обратился за помощью к митрополиту Алексею, а не к Роману. Ожиданиям Всеволода, однако, не суждено было осуществиться. Никоновская летопись рассказывает:

«Того же лета Алексей, митрополитъ Киевьский и всея Руси, съ Москвы поиде въ Володимерь; и тамо прииде къ нему съ жалобами князь Всеволодъ Александровичь Холмъский…. на дядю своего на великого князя Василий Михаиловича Тверского… о своихъ обидахъ, что ся ему учинило черезъ докончание. И князь [700]Василей Михаиловичь Тверьский посла къ великому князю Ивану Ивановичю на Москву по митрополичю слову, и сотвори миръ и любовь велию съ великимъ княземъ Иваном Ивановичемъ, внукомъ Даниловымъ. И тако поиде и съ Феодоромъ, епископомъ своимъ Тферскимъ, ко Алексею митрополиту въ Володимерь, и много быша межи ихъ глаголаниа, но конечный миръ и любовь не с отворися» [701].

Поездка Всеволода Александровича во Владимир и жалобы, принесенные им там Алексею на своего дядю, были для Москвы вполне благоприятным обстоятельством, позволявшим еще теснее привязать Василия Михайловича Тверского и Кашинского к московской политике. Если в летописи сказано, что Василий заключил с великим князем Иваном Ивановичем «мир и согласие великое», то это не означает, что прежде в отношениях между Москвой и Тверью существовала какая-либо напряженность: Василий Михайлович уравнялся с Александровичами в своих династических связях с Москвой посредством женитьбы своего сына Михаила Васильевича на дочери великого князя Симеона в 1350/1351 г. После этого он ни в коей мере не примкнул к Москве, но и не предпринимал никаких шагов, направленных против московских интересов. Позиция Василия по отношению к Москве определялась нейтралитетом. Требование митрополита к Василию заключить соглашение с великим князем Иваном Ивановичем легло основой длительного периода сотрудничества между кашинской линией и Москвой. Москвичи, однако, в начале этого периода явно не хотели порывать с Всеволодом Александровичем. Попытки посредничества, предпринятые Алексеем, на которые указывает цитированное летописное сообщение, все же не дали никакого удовлетворительного результата [702]. Когда немного спустя умер хан Джанибек и все русские князья должны были ехать к его преемнику, Всеволод Александрович попытался использовать этот шанс, чтобы снискать себе милость нового хана. В такой ситуации Москва была вынуждена занять твердую позицию: путь в Орду Всеволоду преградил в Переяславле наместник великого князя Ивана Ивановича, после чего Всеволод отправился в Литву [703].

1357/1358 г. прояснил, таким образом, расстановку сил: Василий Михайлович опирался на Москву, Всеволод Александрович — на Литву. В следующем, 1358/1359 г. войска Твери и Можайска (город в московских владениях к западу от Москвы) отбили у литовцев ранее захваченную Ржеву [704]. Вскоре после этого Всеволод Александрович отправился из Литвы в Орду [705]. Василий Михайлович, явно осведомленный о предпринятом Всеволодом шаге, отправил к хану двух послов. Жалобы Василия на Всеволода, принесенные послами тверского князя в Орде, возымели желаемое действие: по приказу хана Бердибека холмский князь был «без суда» выдай своему дяде,

«…И быстъ князю Всеволоду Александрвичю отъ дяди его князя Василий Михаиловича томление велие, такоже и бояромъ его и слугамъ и продажа и грабление велие на нихъ; такоже и чрънымъ людемъ даннаа продажа велиа…» [706].

В начале 1359 г. такое развитие событий вынудило начать действовать и тверского епископа, сопровождавшего Василия во Владимир в 1357/1358 г.:

«…и нестроениа ради князей Тверскихъ не вое хоте Феодоръ владыка владычества во Твери…» [707].

Все же митрополит Алексей смог уговорить Феодора не оставлять свою кафедру. Намерение же Феодора показывает, что в принципе он не стоял на стороне Василия и не одобрял насильственных мер тверского князя.

На протяжении 1359/1360 г. Всеволод вторично бежал в Литву [708]. В 1360/1361 г. в Тверь прибыл литовский митрополит Роман. По сведениям Никоновской летописи, он прибыл в свой родной город, не снискав симпатий у местного епископа Феодора:

«…и не бысть ему ничто же по его воли и мыслит и не видеся съ нимь Феодоръ, епископъ Тверский. ни чести ему коея даде» [709].

Далее говорится, что после непродолжительного пребывания в городе Роман получил «потребное… от князей, и отъ бояръ Тверскихъ и оът другихъ неких» [710]и вернулся обратно в Литву. За этим сообщением в той же летописи следует другое, позволяющее увидеть роль Романа в Твери в ином свете:

«Князь же Всеволодъ Александровиче Холмъский многу сотвори честь и дары даде Роману митрополиту, и паки повеле его проводити въ Литву съ честию. Того же лета князь велики Литовьский Олгердъ Гелимановичъ приездилъ Ржевы смотрити».

Немного спустя Всеволод Александрович заключил

«миръ и любовь з братьею своею; а князь Василей Ми. хайловичь, дядя ихъ, треть ихъ отчины отступился; и разделишася вол ость ми» [711]