Эккехард Клюг - Княжество Тверское (1247–1485 гг.)

Москве же после расторжения мира (в середине июня) удалось за несколько дней направить против Твери мощное соединение войск. В походе против Твери участвовали князья суздальско-нижегородский, ярославский, ростовский, кашинский и другие. Рогожский летописец всего называет девятнадцать князей, вставших на сторону Дмитрия Московского [865]. Уже первого августа 1375 г. нападавшие захватили Микулин. В следующее воскресенье, 5 августа, они стояли под Тверью [866].

8 августа осаждавшие попытались взять город штурмом, но все же тверичам удалось в ходе вылазки разрушить осадные башни. В Тверском сборнике говорится, что Михаил Александрович «бил» москвичей у Волжских ворот тверского кремля. На западной, стороне городских укреплений обороняющиеся по сообщению того же источника убили боярина Семена Ивановича Добрынского, и «много людей били с городка нового с Даниловского», небольшого укрепления в десяти верстах к западу от Твери [867]. Тогда нападавшие окружили Тверь палисадом («примет») и продолжали осаду [868]. Одновременно они опустошали тверские волости; в их руки попали города Зубцов и Белгородок.

Осада Твери продолжалась месяц, а помощь, на которую рассчитывали тверичи, не шла. Московский летописец рассказывает, что литовские войска выступили было в поход, но вернулись назад, едва им стало известно о силе противников Твери [869]. Надо было пытаться спасти то, что еще можно было спасти посредством заключения мира. Из рассказа тверского летописца совершенно ясно, что же в конце концов побудило Михаила Александровича К поискам мира:

«…приидоша бо Новгородцы и Смоляне. И видя то князь великий Михаилъ, и нача хотети миру…» [870]

В одном из новгородских летописных известий сказано, что новгородское войско стояло под Тверью четыре ночи и четыре дня, после чего был заключен мир [871]. Поскольку осада была снята 3 сентября, новгородцы и смоляне должны были присоединиться к войску Дмитрия и его союзников в конце августа, когда город находился в осаде уже три недели.

Тверская просьба о мире оказалась успешной. Великий князь Дмитрий Московский

«взя миръ съ княземъ съ великымъ съ Михаиломъ на всей своей воли и княгиню Олену и миръ съ нимъ взъма Еуфимиемъ владыкою Тферъскымъ. И тако докончаша и грамоты записаша. месяца сентября въ 3 день отъступиша отъ града отъ Тфери и възвратишася коиждо въ своясо» [872].

В начале сентября 1375 г. Тверь, столкнувшись с подавляющим превосходством своих врагов, потерпела тяжелое поражение. Это не вызывает сомнения. Но насколько тяжелы были последствия этого поражения?

Уже В. С. Борзаковский справедливо отмечал, что в мирном договоре 1375 г. [873]тверской великий князь превратился в «младшего брата» московского правителя, опустившись тем самым на несколько ступеней вниз в политической иерархии. Кроме того, он вынужден был признать независимость Кашина. Дмитрий Иванович привел своего тверского противника «в свою волю», как вслед за летописцами пишет В. С. Борзаковский. Михаил вынужден был отказаться от притязаний на великое владимирское княжение [874].

В более современных исследованиях масштабы тверского поражения подчеркиваются подчас еще более сильно. В. В. Мавродин, Г. Вернадский и В. Т. Пашуто единодушно говорят, к примеру, о том, что в 1375 г. великий князь тверской стал «вассалом» Москвы [875]. Иные точки зрения связаны с фактическими неточностями: так, А. Н. Наносов говорит о некоем «взятии» Твери Москвой [876], а В. Т. Пашуто полагает, что деревянные крепостные сооружения Твери не могли «противостоять» московским войскам [877].

Наиболее обстоятельный анализ условий мирного договора 1375 г. был сделан Л. В. Черепниным. Рассматривая соглашение между Москвой и Тверью, он учитывает прежде всего воздействие «общерусских интересов», которые Москва защитила от Литвы и татар [878]. Схожим образом высказывается и И. У. Будовииц [879]. В другом своем исследовании Л. В. Черепнин подчеркивает широту коалиции, собранной Москвой против Твери, и приписывает изложенным выше событиям характер народной войны [880]. Подобные крайности в духе «патриотической» историографии вызывают возражения у В. Шульца: антитверскую коалицию следует рассматривать как проявление защитной реакции против «устремлений тверского великого князя к концентрации своей власти» и против экспансии Литвы, а не как выражение объединительных тенденций [881]. Ссылка В. Шульца на Литву точна, но тезис, согласно которому в происшедших событиях сыграли роль тверские «устремления к концентрации власти», мало убедителен применительно к данной эпохе. Во времена деда Михаила Александровича, Михаила Ярославича, тверская политика, действительно, имела гегемонистические тенденции. В начале последней четверти XIV в. для малых и средних княжеств Суздальской Руси Москва была в этом отношении неизмеримо опаснее Твери. Широкое объединение русских княжеств против Твери в 1370-е гг. следует объяснять иначе. Русские земли, которые в предшествующие десятилетия в период раздоров в Орде не испытывали на себе татарской угрозы и жили относительно спокойно, теперь должны были опасаться со стороны Мамая возврата к состоянию, господствовавшему в первые десятилетия XIV в., — повышению размеров даней и прямых татарских вторжений на Русь. Соответствует этой картине и летописное известие, согласно которому Михаил Александрович в 1375 г. рассчитывал на военную поддержку Мамая. Сохранение сравнительной безопасности от татар предполагало, с точки зрения русских князей, необходимость раз и навсегда поставить Тверь в определенные рамки. Плюсы такой политики явно перевешивали минусы, заключавшиеся в том, что платить за антитверскую позицию русским княжествам приходилось дальнейшим усилением Москвы.

Впрочем, Москва вряд ли смогла позволить себе почивать на лаврах после заключения мира 1375 г. Это подтверждается более детальным исследованием условий мирного соглашения [882]. Хотя на свой личный счет великий князь Дмитрий Иванович Московский мог записать успешное завершение тяжбы о великом владимирском княжении, преемникам своим обеспечить великокняжеский титул он все же не смог [883].

Заверения в своем невмешательстве в кашинские дела и признание самостоятельности кашинского князя в вопросах выплаты дани [884], разумеется, означало для Михаила Александровича значительную утрату в его княжеской власти. Но статья договора, практически превращавшая Кашин в независимое от Твери княжество, на самом деле просуществовала недолго. Кашинский князь Василий Михайлович умер бездетным в марте 1382 г. [885]; тем самым спустя семь лет после заключения мира с Москвой удельное княжество Кашинское снова вошло в состав великого княжества Тверского [886]. В дополнение необходимо указать, что Москва по договору 1375 г. добилась обособления Кашина, но не возврата к отношениям 1368 г., когда на тверской территории в Семеновом городке сидел московский наместник.