Эккехард Клюг - Княжество Тверское (1247–1485 гг.)

В следующем 1382 г. хан Тохтамыш с большим татарским войском выступил против Руси. После поражения на Куликовом поле Тохтамыш отстранил от власти хана Мамая и перенял у него власть в Орде. Теперь он собирался восстановить татарское владычество над Русью. На этот раз московский великий князь не вышел на бой, а бежал с семьей в Кострому. Едва митрополит Киприан вернулся из Новгорода в Москву, как город, оставленный своим князем при приближении татар, был охвачен ужасным смятением и страхом. Тут Киприан понял, что ему следует как можно скорее добраться до Твери [925]. Вера Киприана в безопасность пребывания в Твери могла иметь много причин: сравнительно удаленное с татарской точки зрения положение города, мощь тверских укреплений и возможные политические виды хана на Тверь. Относительно последнего сначала, правда, следует доказать, что Тохтамыш собирался облагодетельствовать Тверь, как это сделал (хотя и не очень энергично), Мамай. После того, как Тохтамыш хитростью взял и разграбил Москву, его войска двинулись дальше к северу. Первой из его жертв стал Переяславль, расположенный в опасной близости от Твери. После этого Тохтамыш действительно повернул в Тверь. Однако великий князь Михаил отправил навстречу татарам посла «со многими дарами» и добился того, что татары повернули назад [926]. Изложение этих событий во многих советских работах оставляет впечатление, что Михаил был буквально одержим мыслью использовать поход Тохтамыша против Москвы в интересах Твери; угрозы самой Твери при этом как будто и не существовало [927]. Верно, впрочем, что после этих событий Михаил еще раз попытался получить ярлык на великое владимирское княжение. Тохтамыш взял Москву 26 августа 1382 г., Михаил же отправился в Орду 5 сентября, явно сразу после ухода татар с Руси; другими словами, он следовал по пятам за татарским войском, выбрав при этом, правда, окольную дорогу; сопровождал Михаила в Орду его сын Александр [928]. Осенью того же года в Орду отправился и женатый на племяннице Михаила князь Борис Константинович Городецкий [929]. Противники Москвы, несомненно, хотели использовать благоприятный момент, чтобы добиться осуществления своих целей.

Лишь между 3 и 7 октября митрополит Киприан был призван в Москву двумя московскими боярами; таким образом, это случилось примерно месяц спустя после ухода татар и отъезда Михаила [930]. Оценить эту ситуацию можно и так, что Киприан так долго задержался в Твери, не имея на то видимых оснований, желая содействовать замыслам Михаила. Московский летописец сообщает:

«Тое же осени съеха Киприянъ митрополитъ с Москвы на Кыевъ, разгнева бо ся на него великыи князь Дмитреи того ради, яко не седелъ въ осаде на Москве, и посла по Пимина митрополита и приведе его из заточенья на Москву и прият его с великою честью и любовью на Русскую митрополью…» [931].

С учетом того обстоятельства, что сам московский князь скрывался от татар вдали от Москвы, гнев Дмитрия на Киприана выглядит достаточно странно. Бояре Дмитрия, когда они в начале октября увозили Киприана из Твери, естественно, должны были удивиться отсутствию в Твери Михаила Александровича. В Москве, по-видимому, зародились сомнения в политической благонадежности Киприана; твердых доказательств его поддержки тверских притязаний на владимирское княжение у москвичей все же не было [932].

Еще в 1382 г. в Москву прибыл посланец хана Тохтамыша. В начале следующего года Дмитрий Иванович послал в Орду своего старшего сына и наследника Василия Дмитриевича; произошло это после того, как хан только что ужасным образом разорил Москву [933]. Это показывает, насколько угрожающим представлялось Дмитрию его положение [934]. 6 декабря 1383 г. Михаил Александрович покинул, однако, ханский двор «без великого княжения (владимирского)». Его сын Александр и московский наследник Василий остались у Тохтамыша заложниками признания их отцами власти Орды [935]. Принимая решение сохранить великое владимирское княжение за московским правителем, хан считался с расстановкой военных и политических сил на Руси. Вокняжение Михаила Тверского он смог бы обеспечить лишь посредством новой военной интервенции. Однако опустошенная войной Русь не смогла бы выплачивать татарам дань, с 1384 г. вновь взимавшуюся в обильных количествах [936]. Так эта попытка Михаила закончилась полной неудачей [937]. Неверно и мнение А. Е. Преснякова о том, что лишь теперь был перечеркнут успех, достигнутый Москвой при заключении договора 1375 г. [938]: Михаил Александрович уже, и ранее не выполнял своих существенных обязательств, не подвергаясь никаким карам со стороны Москвы. Однако в последующее время Тверь уважала великое владимирское княжение как достояние Москвы, в то время как Москва со своей стороны уважала независимость Твери, защищаемую ярлыком хана Тохтамыша [939]. Принятые Тохтамышем в 1382/1383 гг. решения стали в этом смысле основанием новых отношений между Москвой и Тверью, которые, впрочем, не были свободны от напряженности; в то же время более серьезные противоречия 1370-х гг. отошли в прошлое. При такой ситуации связи Твери с Литвой естественным образом утрачивали наступательный по отношению к Москве характер и приобретали функцию политической подстраховки.

В 1383/1386 гг. женились два младших сына великого князя тверского. Борис Михайлович взял в жены дочь великого князя смоленского. Десятью годами ранее Смоленск, силясь освободиться от литовского влияния, оказал Москве помощь против Твери. Василий Михайлович женился на дочери литовского князя Владимира Ольгердовича Киевского [940]. Годом ранее, когда через Киев по делам, касающимся споров о церковной власти, проезжал митрополит Киприан, Владимир встал на его сторону [941]. Эти династические связи подчеркивают тенденцию тверской политики к примирению с прежними противниками, не допуская при этом разрыва контактов с прежним союзником — Литвой. При этом Михаил Александрович оставался вереи принципу избегать активной поддержки Москве. Когда зимой 1386/1387 г. Дмитрий Донской «со всеми русскими князьями» выступил в поход на Новгород Великий (а Софийская первая летопись насчитывает в его войске отряды из 29 княжеств и городов)} Тверь осталась в стороне. Таким образом, не все князья Руси в действительности откликнулись на призыв московского правителя. Тверь оставалась нейтральной и в разразившемся следом конфликте между Москвой и Рязанью [942].

Чтобы сохранить мир, в Твери на всякий случай готовились к войне в 1386/1387 г. город был обнесен вторым кольцом укреплений [943]. Тремя годами позже, в 1389 г., в Тверь «изъ Немецъ вынесоша пушкы» [944]. Около этого времени на Руси появляется огнестрельное оружие. Все же его военное значение было сначала невелико [945].