Эккехард Клюг - Княжество Тверское (1247–1485 гг.)

В 1389 г. умер Дмитрий Донской. Его наследник Василий, подобно сыну тверского князя Александру, вернувшийся тем временем из Орды [946], в январе 1390 г. женился на дочери литовского великого князя Витовта [947]. Тем самым начался период сближения Москвы и Литвы, о чем уже шла речь в другой связи. Подобное развитие событий могло подвергнуть серьезной проверке способность Твери самой постоять за себя. Безусловно, что при ответе на вопрос о способности великого княжества Тверского к консолидации в качестве независимого владения в 1390-е годы и позже решающее значение имело соотношение многих политических сил. Но важную роль могла сыграть и церковь: в предшествовавшие десятилетия митрополиты раз за разом вмешивались в политические дела, выступая на стороне Москвы, тогда как тверская церковь держалась своего князя. Тем большую опасность должны были скрывать в себе теперь, во время политически неустойчивого положения, противоречия между епископом и великим князем тверским. Но подобная распря уже разгоралась несколькими годами ранее.

«князь велики Михаил о Александровичъ Тферский наипаче имяше нелюбие со владыкою Еуфимиемъ Тферьскымъ, и не восхоте его князь великии, и изыде Еуфимей владыка въ монастырь святого Николы надъ ручеемъ, месяца Генваря» [949].

О причинах этого конфликта, явно продолжавшегося уже изрядное время, летописец не упоминает.

Распря продолжалась более трех лет, пока Михаил не нашел возможность решить дело в свою пользу.

Новый великий князь Василий Дмитриевич с честью принял в Москве в 1390 г. митрополита Киприана и признал его высокий церковный сан [950]. Еще в том же году Михаил Александрович призвал к себе Киприана, который уже был в Твери в 1374 г. и 1382 г. [951]Сопровождая Киприана, в Тверь прибыли и два других митрополита, находившихся в это время на Руси — Матвей Андрианопольский и Никандр Гаиосский, а также епископы Михаил (Митрофан) [952]Смоленский и Стефан Пермский. В тридцати верстах от города навстречу прибывшим выехал внук великого князя тверского Александр и приветствовал их. В двадцати верстах от города отец Александра Иван, наследник тверского престола, встретил их подобным образом [953]. В пяти верстах от Твери навстречу гостям выехал сам Михаил Александрович. Тверской летописец рассказывает о встрече, состоявшейся вечером 2 июля 1390 г.:

«…Выиде митрополитъ противу князя великого ис шатра далече и благослови князя великого митроплитъ и целовастася любезно, и седоста, и беседоваста надлъзе о ползе душевне» [954].

На следующий день, в воскресенье, Михаил вместе со своими детьми, племянниками и боярами приветствовал гостей вторично и проводил их в город. После того, как Киприан отслужил церковную службу в соборе Спаса, великий князь пригласил его вместе с сопровождающими на пиршество:

«И сътвори тогда князь велики митрополиту Киприану честь велию, и дары дая, и по три дни чрежение велие и торжество много сътвори, и дары доя» [955].

На четвертый день у Михаила собрался тверской клир; позвал он и своих бояр. Попросил он прибыть к нему и Киприана. Перед митрополитом начали «они», т. е. духовное и мирское сословия (собор) приносить жалобы на епископа Евфимия — «о мятежи и раздоре церковнем». Киприан рассматривал дело епископа тверского судом вместе с русскими епископами, обоими греческими митрополитами и другими духовными лицами.

«И бышя клеветы многы на Еуфимья владыку Тверского, вси возсташа нанъ, клевещуще, и архимандриты, и игумени, и свяшенницы, и иноцы, и боаре, и велможи, и простым» [956].

По просьбе подвергшегося поношению епископа явно митрополит дал ему время для раздумий, распорядившись, по-видимому [957], в первую очередь о том, чтобы на данный ему срок Евфимий отказался от епископской власти. Но это не пришлось по душе Михаилу Александровичу:

«Князь велики же начя просити инаго (епископо); Киприанъ же митрополитъ съ всемъ священнымъ съборомъ отставиша отъ епископьства Еуфимьа владыку Висленя, и даде великому князю Михаилу Александровичю протодьакона своего Арсениа…» [958].

За этим сообщением следует восхваление Арсения, а далее говорится, что Киприан давно пытался примирить великого князя с епископом Евфимием, но из этого получилась лишь «наипаче вражда и брань велиа». Киприан должен был быть этим обеспокоен. В конце концов он забрал Евфимия с собой в Москву и отправил его там в монастырь [959]. Вместе с Киприаном, по сообщению Никоновской летописи, в Москву вернулся и Арсений, ибо

«бояся владычества приати во Тфери, виде бо тамо вражду и брань многу…» [960].

Рогожский летописец и Тверской сборник ничего не говорят об опасениях Арсения и его возвращении в Москву, при этом речь идет о летописях, по меньшей мере опосредованно восходящих к тверскому своду, составленному, согласно А. Н. Насонову, в 1409 г. по указанию епископа Арсения [961]. Существуют расхождения и относительно поставления Арсения: в соответствии с Рогожским летописцем, Арсений был посвящен Киприаном в епископы тверские 24 июля 1390 г. [962]Никоновская летопись, воспроизводящая здесь, по всей видимости, свой кашинский оригинал 1485 г., сообщает, что Арсений был поставлен лишь в следующем месяце в связи со второй поездкой митрополита в Тверь. И снова Киприана сопровождали оба греческих митрополита. Наряду с епископами Михаилом Смоленским и Стефаном Пермским в Тверь прибыли на этот раз епископы Даниил Звенигородский и Еремей Рязанский,

«и возрадовася князъ велики о пришествии митрополиче. И едва умолиша протодьакона Арсениа митрополичя быти епископомъ въ Тфери, боашебося вражды и многихъ браней; и тако едва поставиша его въ Тферь епископомъ месяца Августа въ 15 день» [963].

Поставив Арсения, Киприан со своими сопровождавшими направился дальше в Великий Новгород, где отказывались признавать авторитет митрополита в вопросах церковного права. В связи с этим новгородцы даже присягнули против Киприана [964].

События в Твери и в Новгороде совпали по времени с возникновением стригольнической ереси. Источниковая база здесь крайне узка, поэтому истолкование этой ереси оказывается весьма затруднительным [965]. Помимо этого, вызывает сомнения и само по себе наличие связи между рассматриваемыми здесь тверскими и новгородскими событиями, которые имели отношение к стригольничеству. В 1385 г. новгородцы отказались признать митрополита Пимена апелляционной инстанцией по решениям архиепископа новгородского: причиной отказа было ослабление положения Пимена из-за распрей вокруг поста митрополита [966]. Стремление к церковноправовой обособленности полностью соответствовало особому политическому положению Новгорода, поэтому оно вполне объяснимо и помимо влияния стригольников. Применительно к тверским событиям Э. Хеш справедливо указывает на то, что свидетельство о защите Евфимием еретического учения содержится только в одном источнике, и источником этим является безусловно пристрастное житие его преемника Арсения [967]. В летописных сообщениях речь постоянно идет лишь о «вражде» и «распре»; о причинах конфликта при этом не рассказывается. Именно поэтому истолкование тверской церковной распри и противоречивых известий о поставлении Арсения оказывается столь затруднительным.