Геннадий Литаврин - Раннефеодальные государства на Балканах VI–XII вв.

Последнюю попытку отстоять независимость государства, как свидетельствуют венгерские источники, предпринял хорватский король Петр, который безуспешно сопротивлялся в 1102 г. войску венгерского короля Кальмана, в том же году короновавшегося хорватской короной. Хорватская знать была включена в феодальную иерархию Венгерского государства, но сохранила свои позиции на хорватских территориях. Поэтому дальнейшее развитие феодального порядка в Хорватии в рамках Королевства Венгрии определялось междоусобной борьбой хорватской знати за земли и влияние.

История раннесредневековой государственности на Балканах неполна без истории городов Адриатического побережья полуострова. Здесь целая россыпь городских центров: в Истрии (Пула, Пореч, Риека), в Далмации (Задар, Дубровник, Сплит); на так называемом Черногорском Приморье (Котор, Будва, Улцинь); наконец, в Албании (Влора — Валона, Дуррес — Диррахий, Драч). Многие из них были коммунами, а Дубровник самостоятельным государством — Дубровницкой республикой. История местных городов представляет интерес для истории балканской государственности в нескольких отношениях.

Прежде всего потому, что опыт, накопленный городами в административной, правовой и дипломатической областях, активно использовался другими балканскими государствами. Такова, например, роль городов с далматинского побережья — Задара, Дубровника, Сплита, Трогира. Это было реальное взаимодействие в рамках средневековой эпохи. Однако сочетание понятий «далматинский город» и «балканское государство» важно для исследователя еще и потому, что, реконструируя, например, исчезнувший облик Боснийского государства, он не может игнорировать развитие средневекового Дубровника, особенности его предгосударственной и государственной истории. Хотя в рассматриваемый период ни один из этих городов не стал в полном смысле государственным организмом, они постепенно обретали элементы административной (правовой, судебной) структуры, которые составили фундамент будущей государственной системы. Изучение этих элементов способно пролить дополнительный свет на пути развития политической жизни в разных регионах Балкан и на полуострове в целом. Особый интерес представляет также изучение той общности, того социума, который обычно именуется городской общиной. Ее характерные черты весьма многообразны. Определяющее значение имели ее внутренние социальные связи, ее потенции для последующего государственного развития. Наличие каналов связи с местной округой позволяло городской общине восполнять свои демографические потери, а ее сплоченность — совершать первые акции в пользу города, оборонять его, строить укрепления и т. п. Экономическая устойчивость города определялась наличием у него собственной хозяйственной базы. Возможно, обособленность городского социума отразилась и в сфере сознания, позволяя горожанам ощущать себя выше поселян округи и на этом основании претендовать на верховенство над ними.

При подходе к истории города как политической структуры закономерно выяснение взаимоотношений между ним и теми государственными образованиями, в состав которых он (формально или по существу) входил. Не исключено, что по отношению к континентальным городам, теснее связанным с Хорватским, Сербским или Боснийским государствами, либо для сравнительно более позднего времени, когда начался процесс централизации, подобного рода анализ может привести к важным научным наблюдениям. Для далматинских же городов, находившихся «на отшибе», и для столь ранней эпохи исследование названного вопроса мало перспективно, и он затрагивается в данной главе лишь попутно.

Прежде всего рассмотрим природные условия данного субрегиона. Далмация обладает рядом черт, которые содействуют сложению специфических форм человеческого общения. Здесь очень тепло, на побережье сходятся несколько природных зон, и население могло прожить, используя на выбор разные занятия — выращивать по два урожая в год, кормиться от моря, разводить скот. Впрочем, все эти занятия требовали активного торгового обмена: скудость здешних почв диктовала необходимость в постоянных закупках хлеба на стороне; интенсивный характер местного земледелия обусловливал нужду земледельца, возделывавшего оливы, лозу, садовые и огородные культуры, в рынке; рано развившиеся рыболовство и солеварение дополнительно стимулировали рыночные интересы. Это отразилось и на характере местных общин, их административные институты не отличались замкнутостью, они были открыты воздействию соседних обществ. Далматинские города развивались в русле богатой административной традиции, идущей из соседних средиземноморских областей, в первую очередь из Италии.

Впрочем, эти связи не ограничивались одной Италией. Природные условия Далмации таковы, что напоминают скорее греческий юг Балканского полуострова, чем Апеннинский полуостров. Здесь много островов, где жизнь местных общин сама природа ограничила узкими рамками, да и на материке округа городов была стеснена ближайшими горами. Так сложилась та миниатюрность местных мирков, которая предполагает естественную связь города с пригородной зоной по образцу, известному еще в античности. Отсюда и некоторая аналогия с полисными порядками, которая возникает у всех, изучающих далматинские города. О ней будет особо сказано в дальнейшем.

Античное население требует внимания при рассмотрении раннесредневековой истории далматинских городов прежде всего потому, что оно представляло здесь живую реальность — античные муниципии, возникшие на восточном побережье Адриатики задолго до нашей эры и дожившие до крушения римской государственности. Почти каждый из тех городов, которых пойдет речь ниже, имел в древности своего античного предшественника. Это: Задар (антич. Ядер), расположенный на небольшом полуострове; Сплит (от античн. Аспалатос), возникший на месте дворца, который некогда построил для себя Диоклетиан; расположенный на крошечном островке Трогир (античн. Трагуриум). Наконец, на юге Далмации находится один из самых известных балканских городов — Дубровник, стяжавший себе в позднее средневековье мировую известность своей торговлей, мощным флотом и яркой культурой.

Упадок этих городов явственно обозначился в годы варварских вторжений. Правда, готы, пройдя вдоль побережья в IV–V вв., обошли города стороной [479] См. об этом: Lučić J. Povijest Dubronika od VII si. do godine 1205.— In: Anali Historijskog odjela Centra za znanstveni rad Jugoslovensko Akademije znanosti i umjetnosti (JAZU) u Dubrovniku (далее — Anali). Dubrovnik, 1976, sv. XIII–XIV, s. 16. . Оставаясь независимыми под управлением своих проконсулов в V в. и возвратившись под власть империи при Юстиниане I, местные города переживали кризис, но не исчезли. Упадок был значителен — в главном городе Далмации — в Салоне, где некогда было 40 или даже 60 тыс. жителей, пустовали скамьи цирка, рассчитанного на 18 тыс. зрителей; во дворце Диоклетиана близ Салоны разместились ткацкие мастерские, значительно уменьшилось от этой эпохи число монетных находок. Но все же виллы «possessores magnates» сохранялись, возводились в V–VI вв. и церкви внутри городских стен. Крупные перемены наступят позже — лишь в первой трети VII в.