Геннадий Литаврин - Раннефеодальные государства на Балканах VI–XII вв.

Отчетливо различимы две формы взаимосвязей города и округи — сселение окрестных жителей в город и обратное движение горожан на пригородные земли в качестве их собственников и земледельцев. Существовал, видимо, и третий канал отношений, когда крестьянин, не переезжая ни внутрь города, ни под защиту его стен, но, продолжая жить у себя в селе, тем не менее имел статус горожанина, принимая участие во всех городских делах. Это подтверждается сообщением Фомы Архидиакона о том, что при разорении села Острог сплитчане, пересчитав свое войско, нашли в нем 3 тыс. человек [503] Toma Arhiđakon . Kronika, s. 95; Novak G . Povijest Splita, dio l, s. 137. . Еще более выразительно известие того же Фомы о присяге новому подеста в мае 1239 г., когда список взрослых присягнувших мужчин-горожан составил 2 тыс. [504] Toma Arhiđakon . Kronika, s. 111. Между тем население Сплита даже в более поздние времена не превышало 3 тыс. человек, что никак не согласуется с цифрой в 2 тыс. взрослых мужчин или, тем более, в 3 тыс. воинов. Ясно, что в число горожан были зачислены какие-то люди, которые могли быть только окрестными крестьянами. Следовательно, эта форма взаимодействия города с округой — городское гражданство окрестных крестьян — была свойственна Сплиту и в ранние столетия, а может быть, и не одному Сплиту. Наличие «полисной хоры» в ряде городских общин заставляет это предполагать.

Полисная хора в древности была не только материальным оплотом городского единства, но и важным средством поддержания особого социального климата в городе — равенства его свободных горожан. Раннесредневековая далматинская округа городов выполняла отчасти те же функции. Здесь существовал обычай (долго сохранившийся в пережитках) равного раздела между горожанами новоприобретенных земель. Л. Маргетич отметил, что в ряде общин еще в XIV в. сохранилась практика деления горожанами поровну пригородных земель — практика, безусловно, «очень старого порядка, применявшегося во время основания и расширения средиземноморских городов много раньше XIV в.» [505] Margetić L. Dioba općinskih zemljišta u nekim srednjovjeko\mim dalmatinskim komunama. — In: Starine JAZU. Zagreb, 1975, knj. 56, s. 5–36. Эти эгалитарные тенденции в жизни далматинского города также напоминают порядки античного полиса [506] Фрейденберг Μ. M. Городская община в средневековой Далмации и древнегреческий полис. — In: Fiskovicev zbornik, Split, 1980, II, s. 68–85. . Роль пригородных земель на ранних этапах жизни города была велика не только потому, что никакой город нельзя себе представить без его округи, но и потому, что именно в это время проявилась такая важная черта городского строя, как уравнительная тенденция.

Хозяйство городов в эти столетия развивалось своеобразно. Импульс к оживлению экономики дали не ремесла, а промыслы. Три из них, по общему мнению, являются древнейшими. Это — выпарка соли из морской воды, рыболовство и мореходство. Добыча соли возможна лишь в жаркое лето и не везде, а лишь на мелководье (о-в Паг около Задара, Стоп у Дубровника). Но зато в этих удобных местах она велась издавна, по крайней мере с X в. Рыболовство в Далмации — занятие еще более распространенное, о рыбаках в составе задартинцев известно с 995 г. Наконец, мореходство оказалось спасительным средством существования для горожан с момента их бегства от славян. «Море им помогало жить», — кратко сказал об этом Константин Багрянородный (De adm. imp., I, р. 142). Наименее «городским» промыслом было, пожалуй, мореходство — им занимались все, лодки строились в любой прибрежной деревне. Это не мешало городам располагать и собственным флотом. Дубровник выставил свои суда во второй половине IX в. для войны с арабами. Но прямо или косвенно, однако, на развитие городского рынка все три промысла оказали большое влияние. Сходную роль играла еще одна отрасль хозяйства.

Жители раннего города бережно хранили античные навыки разведения лозы, оливы и других садовых культур. Правда, территория, где они могли бы использовать этот сельскохозяйственный опыт, поначалу (в VII–VIII вв.) сократилась, но, во-первых, не до самых городских стен, во-вторых, скоро наступило время мирного симбиоза со славянами. Города получили возможность стать центрами интенсивного земледелия еще и потому, что славянское население еще не знало местных культур — оно было преимущественно хлебопашеским или скотоводческим. Города в этих условиях становились пунктами обмена вина, масла и смокв (инжира) на хлеб и мясо.

Промыслы и интенсивное земледелие превращали города в рыночные центры. О том, что товарообмен возник рано и рано принял денежный характер, свидетельствует Константин Багрянородный: император Василий I приказал, чтобы всё, что города раньше платили стратигу, они платили бы отныне славянам и жили бы в мире с ними. Сплит должен был платить 200 номисм, Трогир — 100, Задар — 110, Дубровник — 72 (De adm. imp., I, p. 146; ВИИHJ, т. II, с. 36). Уплата этих, хотя и символических денежных сумм в качестве «подати мира» была возможна все-таки только при наличии действующего рынка.

Таким образом, даже при условии, что в раннем городе не получили достаточного развития ремесла, три отрасли его экономики способствовали обособлению города от окружающих поселений. Ремесленное же развитие города запаздывало, исключая строительное дело. В IX–X вв. городские скульпторы-камнерезы создали хорошо знакомый «дороманский» (или «старохорватский») стиль. В одном только Задаре найден ряд саркофагов, алтарных шатров и преград, каменных решеток на окнах. Почти все они украшены характерной местной «плетенкой», а в XI в. городские камнерезы создавали еще более сложные многофигурные композиции [507] Klaić N., Petricioli I. Zadar…, s. 120–122; Petricioli I. Umjetnost XI stoljeća u Zadru. — ZHI, 1967, №3 2/3, s. 166. . Наиболее ранние (ок. 1000 г.) реликварии из Задара, корона св. Влаха из Дубровника подтверждают успехи ювелирного дела [508] Zlato i srebro Zadra i Nina. Zagreb, 1972, s. 144–146. . С конца XI в. это ремесло переживало подъем, к 1176 г. относится создание в Задаре первой ремесленной корпорации золотых дел мастеров [509] Supetarski kartular / Ured. V. Novak. Zagreb, 1952, s. 28–29; Cvitanović V . Bratovštine grada Zadra. — In: Zadar: Zbornik. Zadar, 1964, s. 460. . В целом, однако, в эту эпоху, да и позднее в большинстве городов, кроме Дубровника, не ремесло определяло городскую экономику [510] Фрейденберг Μ. M. Средневековые города Далмации: исторические судьбы, — ВИ, 1982, № 10, с. 104. . Социальная характеристика раннесредневекового города сложна. Источники свидетельствуют лишь о наличии в городе его «лучших людей», «знатных» (nobiles). С XII в. в Задаре складывается и наследственная знать (proceres) — Петричи, Злорадичи, Кучила [511] Фрейденберг Μ. М. Патрициат далматинских городов XII–XIV вв. (По данным из Трогира и Задара). — В кн.: Славянские исследования. Л., 1966, с. 26–30. . Имелись в составе городского населения и рабы, упомянутые в завещании приора Андрея и в Супетарском картулярии конца XI в., они были заняты в основном в сельскохозяйственном производстве [512] Фрейденберг Μ. М . О многозначности понятия «servus» в Далматинской Хорватии X–XI вв. — В кн.: УЗ Великолукского пед. ин-та. Великие Луки, 1962, вып. 20, с. 93–101; Он же . Рабы в средневековом городе (Далмация, XIII–XIV вв.). — Etudes balkaniques. S, 1979, N 3, s. 91–103. .