Геннадий Литаврин - Раннефеодальные государства на Балканах VI–XII вв.

На трудные вопросы о времени первых вторжений славян и о характере их воздействия на местное городское население пытался ответить в конце XIX в. К. Иречек. Подвергнув анализу антропонимию множества текстов из материковых и островных архивов, он пришел к выводу, что Дубровник, Трогир, Сплит, Задар, а также Крк, Раб, Котор, Улципь оставались по преимуществу романскими городами еще в XIII в. [488] Jireček K. Die Romanen in den Stadten Dalmatiens wahrend des Mittelalters. Wien, 1901–1904 (новейшее издание см.: Зборник Константина Јиречека. Београд, 1962, II). Выдвинутая в противовес Иречеку концепция хорватского историка И. Строхала [489] Strohal I . Pravna povijest dalmatinskih gradova. Zagreb, 1930, dio I. , согласно которой города с самого начала своего возникновения носили хорватский характер, отвергнута как бездоказательная. Однако с 20-х годов XX в. и поныне все чаще предпринимаются попытки лингвистическим путем обосновать более ранний, чем это предполагал К. Иречек, срок славянизации населения далматинских городов. Новые важные выводы на этом пути получила В. Якич-Цестарич, предложившая для классификации имен метод учета не только славянских корней, но и славянских суффиксов: — онья, — еха, — оша, — еша, — ица, — ача. Учитывает она при этом также и романские суффиксы, такие, как — ullus, — ellus, — inus, — anus, — etta и пр. Общий результат ее подсчетов оказался не в пользу романского населения. Выяснилось, что с X по конец XIII в. в опубликованных документах из Задара встречается 524 преобразованных с помощью суффикса имени, из которых 72 имеют романские суффиксы, а 462 — славянские [490] Jakić-Cestarić V . Etnički odnosi u srednjovjekovnom Zadru prema analizi osobnih imena. — RIZ, 1972, sv. XIX. . Картина славянизации предстает иной, хотя речь идет о городе с очень сильными традициями континуитета. Когда папа Александр III на пути в Венецию в 1177 г. остановился в Задаре, клир и народ встретил его и проводил в собор громкими славословиями и песнопениями «на их славянском языке» (in eorum sclavica lingua) [491] Strgačić A. M. Papa Aleksandar III u Zadru. — RIZ, 1954, sv. I, s. 153–187. .

Конечно, цифры, касающиеся женского населения, не столь надежны — женщины не выступали в качестве свидетелей. Так, в документах X в. соотношение славянских и неславянских женских имен составляет 1:3. Но и в данном случае очевиден быстрый рост славянского населения в городе; в XI в. указанное соотношение выглядит уже как 8:9, а в XII в. — как 1:1 [492] Jakić-Cestarić V. Ženska osobna imena i hrvatsku udio н etnosim-biotslcim procesima u Zadru do kraja — XII stoljeća. — RIZ, 1974, sv. 21, s. 309, 323, 337. .

По отношению к Дубровнику установлено, что уже ок. 1200 г. славянский элемент в нем был весьма значительным, а в состав верхнего слоя города (патрициата) славяне проникли, по-прежнему, еще до 1100 г. [493] Манкен И . Дубровачки патрицијат у XIV веку. Београд, 1960, с. 83–84. Что же касается Сплита, то он уже в XII в. был по преимуществу хорватским городом [494] Novak G . Povijest Splita. Split, 1957, dio 1, s. 361. , а Трогир, по новейшим данным, стал хорватским уже в XI в. [495] Jakić-Cestarić V. Nestajanje hrvatskog (čakavskog) Splita i Trogira u svjetlu antroponima XI stoljeća. — In: Hrvatski dialektološki zbornik. Zagreb, 1981, knj. 5, s. 110–112. Таким образом, большинство исследователей называет XII век временем, когда, по самым осторожным подсчетам, произошла окончательная славянизация далматинских городов.

Говоря о путях проникновения в города славянского элемента, по традиции считают, что в основном это были браки горожан-мужчин со славянками из окрестных сел. Не отвергая этого пути славянизации (он, по-видимому, и был основным), следует учитывать еще одну демографическую ситуацию, а именно убыль населения во время эпидемий. Так, известно об эпидемиях «чумы» в 871 и 901 гг. в Дубровнике. Опустошения, чинимые мором, должны были компенсироваться за счет прилива населения извне. В какое-то время, во всяком случае до 1100 г., в состав населения Дубровника единовременно (курсив наш, — М. Ф., А. Ч .) влилась значительная группа славянских поселенцев [496] Манкен И . Дубровачки натрицијат…, с. 84. . Это, вероятно, и было таким заполнением «демографической пустоты», образовавшейся в результате недавней эпидемии. Наконец, какую-то роль в славянизации играл и прилив в город молодежи из окрестностей — служанок, подмастерьев, а также поденщиков и арендаторов на виноградниках.

Пути этнической и демографической эволюции города ведут, таким образом, отчасти за город — к уяснению его отношений с окрестностями. Эти отношения были связаны прежде всего с использованием горожанами ближайшей к городу земли. Крайне важно определить, как и когда город (или отдельные горожане) начали распоряжаться пригородными землями. Свидетельства частного акта — завещания приора Андрея от 918 г. о принадлежавших ему виноградниках близ города стоят особняком: у Задара, в сущности, не было материковых владений еще в X в. [497] Веuс I. Statut zadarske komune iz 1305 godine. — In: Vjesnik Državnog arhiva u Rijeci. Rijeka, 1954, sv. II, s. 522. — он владел главным образом островами, но эти острова не были населены (χοι ητα) (De adm. imp., I, p. 138) [498] Klaić N., Petricioli I . Zadar…, s. 58. . Поселений на близких к Задару островах действительно могло не быть, поскольку владельцы земли на островах имели местом своего постоянного проживания сам Задар. Здесь складывался такой вариант развития городского строя, при котором значительная часть горожан оказалась связанной с пригородными землями, владела ими и обрабатывала их в качестве своего основного занятия. Наличие аграрной прослойки в составе горожан даже в пору расцвета городской экономики оставалось особенностью далматинских городов [499] Фрейденберг Μ. M . Деревня и городская жизнь в Далмации. Калинин, 1972, с. 186–187. . Именно самый ранний период городской истории может пролить свет на происхождение этой прослойки, которая сыграла весьма существенную роль в создании самого города.

Город рос вначале не только за счет естественного прироста и притока окрестных поселян, но и за счет прямого сселения крестьян из деревень. Город увеличивал таким образом число своих граждан, а крестьяне получали защиту и легкий доступ к городскому рынку. Один пример, правда, из более позднего времени: захватив в 1226 г. в борьбе с Трогиром село Острог, горожане Сплита поспешили разрушить село, разорить его кладбище, а часть жителей увести за свои степы [500] Novak G. Povijest…, dio 1, s. 131; Фрейденберг Μ. Μ . О социальной структуре Трогира в XIII в. — В кн.: Учен. Зап. Ин-та славяноведения. М., 1966, т. 30, с. 25–26. . Случай с Острогом носит, возможно, исключительный характер. В других случаях дело, вероятно, не доходило до насильственной ликвидации целых поселений, но множество крестьян переселялось под городские стены. Так, в одной из усобиц под Сплитом было сожжено более 500 деревянных, по-видимому, крестьянских домов [501] Toma Arhiđakon . Kronika, s. 165. . Имел место своеобразный «синойкизм» в раннесредневековых условиях. Этот термин соответствует той аналогии, которую, видимо, можно усмотреть между раннесредневековым далматинским городом и античным полисом. Конечно, эта аналогия не может быть полной, но она связана с вопросом о роли пригородной земли, известной в античности под названием «полисная хора» и имевшей столь важное значение в поддержании полисных порядков. Близкая к городам земля в Далмации выступала в роли такой полисной хоры, и в столетия общей аграризации помогла прокормиться городскому населению. Таким образом, на этом этапе земледельческая округа, как и в полисе, являлась органической составной частью городского коллектива. Безусловно, острова являлись важнейшей опорой раннесредневекового Задара [502] Klaić N., Petricioli I. Zadar…, s. 64. . Эта констатация, сделанная Н. Клаич, может подкрепить ее тезис о полисных основах городского строя в Далмации.