Владимир Пашуто - Образование Литовского государства

Первоначально за частновладельческими крестьянами оставлено право свободного перехода: « das unsir lut he frey zcu yn mogen czyhen, die mit en yn den vorgesprochen guttern zcu wonen zcu rothe werden unde gleicher weis wedir zcu uns zcu czyhen, wenne sie wellen, frey sullen gelassen werden ». Впрочем, в грамоте ( brif — термин, известный и Помезанской Правде [558] В. Т. Пашуто-4, стр. 59, 151. ) 1267 г. пруссу Сантирму и другим нобилям право перехода уже обусловлено уплатой марки [559] PU, I 2 , № 263. .

Эта грамота дополняет и ту статью Кишпоркского договора, в которой идет речь о разрешении свободным пруссам продавать полученное поле ( velt ) лишь тем, кто имеет такое же право, как они — « wenne sy wellen myt rechte, alz sy ys besessin haben » [560] Ср. ibid. № 353 (1277 г.): « wir geben dorobir den vorgesprohenen orlop czu vorkoufen dazselbige velt, alzo daz sy is erst unseren bruderen bewisen, weme sy wellen czu zugetonem rechte, als sy besessyn haben »; cp. PU, II3, № 732 (1331 r.). . Уже в 70-х годах XIII в. налицо акты продажи Орденом земель пруссам [561] PU, I 2 , № 322 (1274 г.). .

Сантирм и другие нобили получают в отношении своих крестьян (которые платят десятину Ордену) право мертвой руки. На этом стоит остановиться потому, что здесь охарактеризован еще один из элементов «крестьянского права», лишь упомянутого в Помезанской Правде [562] В. T. Пашуто-4, стр. 44–45. . В грамоте читаем: « och noch'dem tode der lute, dy mit yn sieczen, dydo keyn wore erben haben, daz erbe sulle sy [т. e. Сантирм и другие] nemen alzo, dach daz myt gote gesche, und waz dovan gevellet und se geben den wyben, absy wellen, daz seccze ich czu erem eugen willen », т. e обеспечение крестьянских вдов ставится в зависимость от воли господина, получающего выморочное имущество [563] Cp. PU, I 2 , № 353 (1277 г.). .

Возникает еще один вопрос — о размерах владений прусских нобилей. Г. Ловмяньский отметил, что эти владения невелики [564] H. Lowmiański-2, i. I, str. 258–259; cp. R. Plumicke-1, SS. 60–63. . Это и понятно: прусская знать в своем развитии отстала от своих собратьев в Жемайтии и в Литве. Но надо учитывать и то, что Орден — один из самых хищных феодалов средневековья, решительно боролся с развитием епископского землевладения в Пруссии и в Ливонии. Понятно, что прусский нобилитет, потеряв свое политическое преобладание, должен был довольствоваться положением мелкого феодального служилого люда (как сказано в грамоте 1255 г. пруссу Ыбото:

« De predictis autem bonis serviet nobis idem suique heredes in clipeo et lancea sicut ceteri nostri feodales consueverunt ») [565] SU, № 46; R. Pltimicke-1, SS. 24–26. Ср. PU, 12, № 262; в документе 1344 г. о предках Сенкете сказано, что они « nobiles feodales » (SU, № 343). . В лучшем случае он получал кульмское (хельминское) [566] PU, I 2 , № 215 (1262–1263 гг.), 294 (1264–1269 гг.), 295 и др.; PU, III 1 , № 240, 248, 256 (все датируются 1339 г.). и совсем редко магдебургское право [567] PU, III 1 , № 202 (1338 г.), 255 (1339 г.), 282 (1335–1339 гг.). .

Итак, прусские акты характеризуют местных нобилей как давно существующую, вышедшую из среды земледельцев-крестьян землевладельческую привилегированную группу населения. В актах отражено положение лишь той части нобилей и верхушки общинного крестьянства, которые, предав интересы своего народа, сохранили право личной свободы и заняли соответствующее место в общественной структуре Орденского государства. Сопоставление грамот, выданных Орденом прусским нобилям с его жалованными грамотами литовским эмигрантам, позволяет сделать выводы и о социально-экономическом положении последних (см. часть I, § 4).

Социально-экономическое и политическое положение лично свободных пруссов получило наиболее полное отражение в Помезанской Правде. Этот источник мы подвергли недавно специальному изучению, поэтому, не повторяя здесь полученных ранее выводов, выскажем лишь некоторые дополнительные соображения.

Прежде всего надлежит отметить, что увенчались успехом поиски рукописей Помезанской Правды. Известно, что сборники, включавшие Помезанскую Правду, хранившиеся в архивах Кенигсберга, Эльблонга и других городов, в том числе и рукописи, использованные первым издателем Правды П. Лабандом в 1866 г., были утрачены во время второй мировой войны и долгое время их не удавалось отыскать. Лишь в 1957 г. молодой литовский историк М. А. Ючас обнаружил в рукописном отделе Центральной библиотеки Академии наук ЛССРв сборнике XVI в. список Правды, датированный 1590 г. [568] Рукописный отдел Центральной библиотеки АН Лит. ССР, 49, Mażosios Lietuvos Fondas — XVI.

Рассмотрение этого списка показало, что он отражает раннюю редакцию Правды (1340 — ранее 1433 г.), представленную в издании П. Лабанда одним списком (список S). Новый список (список Y) своим содержанием подкрепляет авторитет издания П. Лабанда, а также вносит в него некоторые дополнения, интересные для историка права [569] Результаты наблюдений над списком Y см. в Приложении III. .

Имея в виду соображения, которые высказал по моей книге о Помезанской Правде известный польский историк права проф. В. Гейнош [570] См. Czasopismo Prawno-Historyczne, t. VIII, 2. Poznań, 1956, str. 350–354. , а также используя данные нового списка Правды, считаю нужным разъяснить свой взгляд на некоторые вопросы. Это тем более необходимо, что Помезанская Правда как источник широко входит в оборот польской историографии. Уважаемый рецензент, приемля в целом трактовку Правды, данную мною, высказал сомнение в том, что этот источник надо считать в первую очередь помезанским кодексом права, и в том, что его следует называть Правдой, ибо «правда» — это подлинный источник, созданный пародом данной страны, чего об обсуждаемом кодексе сказать нельзя [571] См. там же. К исследованию Помезанской Правды приступил и Ю. Матушевский — видный историк, польского права. Он нашел новые интересные аспекты исследования утраченных рукописей Правды, а также, основываясь на поправке В. Гейноша, высказал предположение о существовании права родового выкупа. См. его рецензию на мою книгу — Studia źródłoznawcze. Commentationes, № 2, Poznań, 1958, str., 192–195. .

Признавая, что Правда стала кодексом права всех лично свободных пруссов [572] Свободные пруссы были хотя и привилегированной, но, как мы выше (см. стр. 119) видели, и по имущественному, и по общественному положению весьма неоднородной социальной группой. Такие очертания приобрело под немецкой юрисдикцией формирующееся в прусском обществе сословное неравенство. Отмеченное нами по Помезанской Правде неустойчивое положение значительной массы свободных (В. Т. Пашуто-4, стр. 44–45) постепенно вело к ущемлению их свобод (R. Рlumiсke-1, S. 46), порождая острое недовольство: не случайно прусские свободные сыграли заметную роль в восстании 1525 г. , нельзя не отметить, что сформировалась она прежде всего на земле Помезании. Об этом свидетельствуют семь статей, содержащих прямые ссылки на помезанские прецеденты: ст. 25 («помезане говорят»), ст. 47 («помезане нашли»), ст. 67 и 71 («помезане установили»), ст. 68 и 98 («помезанское право») и ст. 79 («предстать перед помезанами»). Примечательно, что в кодексе нет подобных ссылок на право других десяти прусских земель, а имеется лишь четырехкратное упоминание прусского права (ст. 24, 29, 117 и «Приложение») вообще.