Владимир Пашуто - Образование Литовского государства

Не менее интересные результаты дало и исследование на гродненских актах XVI в. «семейного права». Выясняя историю «обычного права в применении к семейным отношениям» [889] М. Ф. Владимирский-Буданов-4, стр. 1. , М. Ф. Владимирский-Буданов обнаружил интересные черты длительного существования древних следов власти отца и мужа [890] Там же, стр. 1, 18, 32. , которые могут быть полезны при анализе данных XIII–XIV вв.

Наконец изучение форм крестьянского землевладения в Западной России также дало ценный материал. Исходный взгляд исследователя оставался традиционным, а именно, что до половины XVI в. «сельское население пользовалось всеми теми правами землевладения, какие были доступны и всем другим свободным классам, т. е. под условием исполнения повинностей» [891] М. Ф. Владимирский-Буданов-6, стр. 13. . Автора не смущало (как и поныне не смущает это, скажем, Г. Вернадского), что у большинства владение землей связано с личной подневольной работой, с необходимостью пахать землю, строить замки и дороги, кормить и одевать всех, а «повинность» меньшинства состояла в том, чтобы принуждать их к этому; правда, на всех падала обязанность участия в войне, но здесь тоже не хотели видеть, что чем богаче был воин, тем меньше угрожал ему удар вражеского меча и копья.

Когда читаешь этот труд М. Ф. Владимирского-Буданова и многие другие, не можешь отделаться от впечатления, что неправильный угол зрения на предмет во многом зависел от неразработанности древнейшего периода истории Литвы. Дело не шло дальше робких догадок о возможности зарождения крепостничества до XVI в. [892] Там же, стр. 91. Можно удивляться тому, что русские акты не сопоставлялись с давно опубликованными литовскими и прусскими, что игнорировался зарубежный опыт буржуазной экономической истории, не говоря уже о марксизме, но факт непреложен: господствовала формально-юридическая концепция, согласно которой права крестьянина-тяглеца, как и права служилого человека, равно ограничены в пользу надклассового государства.

В рамках этой концепции М. Ф. Владимирский-Буданов, рассмотрев «повинностный характер» крестьянского землевладения и права крестьян «на приобретение земельных имуществ и распоряжение ими», пришел к выводу, что «крепостное состояние есть результат мер, направленных к признанию права собственности на крестьянскую землю за государством, панами и боярами» [893] М. Ф. Владимирский-Буданов-6, стр. 13. ; такой подход к делу помог автору собрать материал, касающийся прав наследования, разработки, купли-продажи, заставы, пожалования земель в среде крестьян, ценный и для исследователя, иначе понимающего и датирующего генезис феодальной собственности. Интересно и наблюдение о тяглой службе как признаке «мужичества» [894] Там же, стр. 17. .

Виднейший представитель украинской буржуазной историографии М. С. Грушевский специально не исследовал вопрос об образовании Литовского государства; однако он ввел в научный оборот обширный материал по истории взаимоотношений Литвы с землями галицко-волынскими, а также по истории включения украинских земель в состав Литовского великого княжества. Далеко не со всеми его выводами можно согласиться, поскольку они обусловлены его методологическими позициями и усугублены концепцией украинского буржуазного национализма (например, вывод о бессословности Украины после татарского нашествия, оценка им исторической роли Русского централизованного государства и т. п.). Но следует признать, что в смысле полноты конкретного материала эти проблемы разработаны М. С. Грушевским весьма тщательно.

М. С. Грушевский разделял тот взгляд, что государство в Литве было «в весьма значительной мере» созданием («утвором») Миндовга, хотя и «подготовленным предшествующей политической эволюцией литовских племен» [895] М. С. Грушевский-1, т. IV, стр. 9. . Несомненной заслугой автора была широкая характеристика политического положения юго-западных земель под боярским самовластьем XIV в. и отношений их с соседними странами. М. С. Грушевским собран обильный материал об условиях, при которых эти земли попали под власть Литвы, позволяющий лучше понять характер и формы литовского наступления на русские, украинские и белорусские земли.

Но сам М. С. Грушевский не дал правильной оценки этому явлению. Для него Литовское великое княжество было таким же политическим и культурным наследником древней Руси, как и великое княжество Московское. Захват древнерусских земель Литвой в XIV в. имел, по его мнению, характер не завоевания, а присоединения, собирания земель русского государства, подобно тому, как это происходило при князьях X–XII вв. [896] Там же, стр. 98. Об этом М. С. Грушевский писал в традициях тогдашней российской историографии; разница лишь в том, что русские историки говорили о русском характере Литвы, а М. С. Грушевский — об ее украинском характере, в котором и заключалась причина успехов Литвы в период до унии с Польшей [897] М. С. Грушевский-1, т. IV, стр. 57, ср. стр. 99. .

Крупными досоветскими исследователями древней Литвы были А. Е. Пресняков и М. К. Любавский. Первый из них читал специальный курс по истории Западной Руси и Литовско-Русского государства, сохранившийся в записи 1908–1910 гг. Об образовании Литовского государства им было высказано несколько соображений. Он шире использовал немецкие источники, но заметил, что и в них неясно выступает «начальная стадия процесса, положившего основание более сложной политической организации» в Литве. А. Е. Пресняков был прав, когда писал, что «энергичные и бурные выступления литвинов во второй половине XII в. заставляют подозревать, что в их среде произошли крупные организационные перемены» [898] А. Е. Пресняков-2, стр. 45–46. , заставляют предполагать «возникновение союза мелких сил княжих под руководством временной или постоянной великокняжеской власти» [899] Там же, стр. 46. .

Для А. Е. Преснякова государство — это великокняжеская власть; Миндовг — ее представитель строит государство. Это здание, «сооруженное силою Миндовга» [900] Там же, стр. 47. , притом не на литовской, а на чужой земле, — «здание первой литовской государственности было построено на русской (исторически и этнографически русской) территории» [901] Там же, стр. 53. , Кроме того, «начала организации, военного дела, культуры, нужные для разрешения политических задач, были унаследованы строителями литовской государственности у русской народности, точнее, не унаследованы, а восприняты, вместе с вовлечением русских сил, признававших литовскую власть, в общую творческую деятельность» [902] Там же. .