Владимир Пашуто - Образование Литовского государства

Автор делает следующее смелое утверждение: «В старых литовско-русских актах и других источниках не находим никаких непреложных указаний на присутствие в быту местных бояр и слуг каких-либо сословных элементов и признаков, намечавших собою особые прерогативы и права служилых классов и выделявших их из состава остального населения страны. Права литовско-русских бояр и слуг в сфере политической и частно-правовой жизни народа, до появления шляхетских привилеев, мало чем рознились от прав других свободных классов» [873] Ф. И. Леонтович-6, стр. 229. . Полемизируя с М. В. Довнар-Запольским, который думал иначе и считал, что старое литовское боярство имело права «в силу обычая», а затем превратило их в права сословные, закрепив их великокняжескими привилеями [874] М. В. Довнар-3апольский-2, стр. 58; 70, 86. , автор считает это мнение «голословным сплошным недоразумением» [875] Ф. И. Леонтович-6, стр. 229. .

Общий вывод Ф. И. Леонтовича о судьбах сословного строя на Руси и в Литве сформулирован так: «Неволя (сначала татарская, потом московская) Восточной Руси разрешила боярский вопрос в смысле сословной зависимости и бесправия, превратила старое свободное боярство в безвольный класс «царских холопов, людишек», неволя (польско-немецкая) Литвы-Руси разрешила тот же вопрос в противоположном направлении — превратила старое боярство в не зависевший ни от кого класс суверенного шляхетства, экспроприировавшего весь комплекс прерогатив верховной власти и в лице своих членов — крупных и мелких землевладельцев, — слагавшегося из «господарей», с безграничным «панством» ( jus ducale ) над плебейством, хлопством — остальным населением Речи Посполитой» [876] Там же, стр. 231. .

В соответствии с таким взглядом на историю сословий в Литве находится и трактовка Ф. И. Леонтовичем истории тамошних государственных учреждений. В Литовском государстве, «в старое время боярская дума или рада вовсе не имела особого политического значения, не играла роли самостоятельного политического учреждения, участвовавшего наравне с князем во всех функциях государственной власти. Нарядниками и верховными судьями, по старому обычаю, являлись сами князья великие и удельные; лишь в тех случаях наряда и суда, когда дело шло о важнейших государственных интересах и о соблюдении при этом народной «старины», мало известной князьям, они призывали для совета «лучших людей» — знатоков данной старины, как из среды местных бояр, так и из других классов населения, пользовавшихся в этом отношении доверием князей». На таких основаниях функционировала дума литовских господарей до начала XV в. [877] Ф. И. Леонтович-5, стр. 132. Паны радные, думные бояре — вовсе не представители господствующего сословия, они — всего-навсего «вещатели и хранители правды» [878] Там же, стр. 122; ср. Ф. И. Леонтович-7, стр. 54–55, 62. . Все это писалось уже в 1907–1908 гг. За пятьдесят лет творчества Ф. И. Леонтович мало продвинулся вперед в вопросам политической экономии. Надо добавить, что консервативным концепциям соответствовал весьма низкий источниковедческий уровень его работ; он произвольно и некритически подбирал и группировал источники, относящиеся к разным периодам и разным территориям. Для доказательства литовской бессословности у него равно шли в дело и документы жмудские XV в. и превратно понятые сведения Волынской летописи о «поповом внуке» и людях «от племени смердья».

Другой исследователь литовского права, М. Ф. Владимирский-Буданов, занимался более поздним периодом литовской истории, но некоторые его соображения должны быть нами учтены. Автор полемизировал с Н. П. Дашкевичем, который видел в древней Литве «феодализм», т. е. вассалитет с обязательной службой князю, и полагал, что он был уничтожен унией, ибо в Польше подобной зависимости не было, и, уравняв литовских бояр с польскими, князья ликвидировали и «феодализм» [879] М. Ф. Владимирский-Буданов-1, стр. 54–55. . М. Ф. Владимирский-Буданов полагает нечто противоположное — унии не уничтожили феодализм, а, напротив, привнесли его в Литву, ибо привилеи Ягайла сравняли поместные владения с вотчинными, даровав тем и другим jus ducale , хотя и неполное [880] Там же, стр. 56–57. .

Справедливо отметив сходство земских грамот русских городов, находившихся под властью Литвы, с договорными грамотами Новгорода, автор не смог правильно проанализировать их смысл и понять их место в литовской политике на русских землях. Этому помешал его общий взгляд на русский город как бессословный, общинный. «Стремление выделить себя из остальной массы городского населения лишь тогда проявляется в больших городах западно-русских, — пишет М. Ф. Владимирский-Буданов, — когда через шляхетские жалованные грамоты стали проникать в Западную Русь западно-европейские понятия» [881] Там же, стр. 113. . Значительную научную ценность имела хорошо доказанная автором мысль о том, что ошибочна точка зрения польской националистической историографии о якобы полном запустении Украины после татаро-монгольского нашествия; собранный автором материал облегчает понимание литовской политики в этой части бывших древнерусских земель [882] М. Ф. Владимирский-Буданов-2, стр. 1–85. .

Общий взгляд исследователя на историю «литовско-русского права» сходен с концепцией Ф. И. Леонтовича. По его мнению, «древняя эпоха западно-русского права представляет темную загадку именно по отношению прав имущественных на землю» [883] М. Ф. Владимирский-Буданов-3, стр. 1. . Своеобразно толкуя смысл общегосударственных привилеев, он приходит к заключению, что до первого Статута (1529 г.) «право собственности на земли не принадлежало никому» [884] Там же. . Из этого историками делался вывод, «что литовское нашествие обратило всю государственную территорию в военную добычу литовских князей; каждый частный собственник мог владеть только по воле и милости князя; собственность сделалась условной, мнимой; утвердились феодальные порядки» [885] Там же, стр. 2. .

М. Ф. Владимирский-Буданов, хотя и ошибочно понимал феодализм, справедливо возражал: «…объяснение феодализма здесь из факта завоевания должно быть признано так же неверным, как такое же объяснение подобного явления в Западной Европе» [886] Там же, стр. 2–3. . Позднее, занявшись историей «поместного права», он собрал частные акты и доказал, что как бы ни толковать общие привилеи, в реальной жизни были налицо и поместье, и выслуга, и держанье. Под внешним покровом пожалованья он вскрыл право собственности: «…ныне право собственности характеризуется преимущественно правами распоряжения, но мы видели также, что имение, данное в поместье под условием службы, может быть и было передаваемо помимо наследства, шло в пожизненное пользование вдов, могло быть куплено и продано, променено и подарено, хотя и оставалось поместьем, держаньем, выслугой» [887] Там же, стр. 49. . И только непонимание сути феодальной расчлененной собственности понудило М. Ф. Владимирского-Буданова сделать излишне осторожный вывод, что «много имуществ в XIV и XV ст. имели уже (так! — В. П .) характер, приближающийся к свойствам права собственности» [888] Там же, стр. 50. . Для современного исследователя Литвы и этот вывод и ценнейший материал, собранный автором, имеют то значение, что в сопоставлении с данными XII–XIII вв. позволяют полнее воссоздать общую картину истории феодальной собственности.